Результаты поиска

Слышали ли вы фразу - сознание определяет бытие? А может, вам встречалось обратное утверждение - что, мол, бытие определяет сознание? Загадочно, не правда ли? Загадочно, но в меру - первая версия фразы про сознание и бытие означает, что то, как человек живет, неизбежно повлияет на образ его мыслей. а вторая утверждает, что как раз таки образ мыслей способен поменять образ жизни. Итак, бытие и сознание - один из самых сложных вопросов, и давайте попробуем разобраться, что кого из них все-таки определяет? А главное, зачем нам в этом разбираться, и при чем тут какое-то "этнографическое фэнтези"? А вот при чем. Доброе утро, некартонный герой. Открой глаза. Что ты видишь? Где ты родился, герой? Кто твоя родня? - спрашивали мы в самом финале прошлого поста. Знаете, почему? Потому что герои, как и обыкновенные люди, не падают с неба вдруг. Они родились, выросли того до возраста, когда настала пора знакомиться с читателем, и какое-то время спокойно жили своею жизнью, да-да, до того того самого момента, как попали в авторский и читательский воображаемый объектив. И вот это-то как раз в очень большой степени будет определять то, что именно за герой перед нами. А шутка во фразах про сознание и бытие в том, что правы обе формулировки. Просто - на разных уровнях, в зависимости от того, макро - или микро- уровень мы подразумеваем. Макроуровень - уровень глобальный, всеобъемлющий - будет всецело описан постулатом о том, что окружение и образ жизни всецело создают основу для построения помещенной в них личности. Особенно - помещенной с рождения. И первый уровень достоверности, как мы с вами в прошлой статье заключили, как раз такой и есть - глобальный. Этнокультурный. Почему этнокультурный? Да потому, что в нормальном живом мире всегда так или иначе существуют РАЗНЫЕ народы. Они разные, потому что мир - правдоподобный живой мир - тоже разнообразен. Сложно ожидать, что обитающие в снегах или горных ущельях люди будут такими же по складу характеров и восприятию мира, как обитатели юга, зеленых равнин, засушливой пустыни. Знаете, почему? Да потому, что если кто-то с рождения видит природу и погоду определенного типа, пытается жить с этим окружением хотя бы в относительной гармонии и следовать ее природным циклам и учитывать особенности, он получает специфический, свойственный только этой местности опыт. И, пройдя призму человеческой психики, опыт этот дает совершенно определенные плоды: сходные для всего народа разом, потому что условия одинаковы, а законы работы психики плюс-минус совпадают у всех представителей одного биологического вида. Индивидуальная изменчивость имеет место также - но это уже тонкие изящные штрихи, о которых мы поговорим позднее, потому что относятся о ник уровню "микро-", а это тема следующей беседы. Так что же? Особенно важным этнокультурный уровень проработки образа героя - героев - стоит признать именно для фэнтези. Как правило, фэнтези-мир населен кучей выдуманных народов, обитающих в выдуманных странах и живущих в выдуманных городах – и это хорошо, выдуманных народов и должно быть довольно много, и при том разных. Ведь что далеко ходить – взгляните на наш, реальный земной мир! В нем тоже куча самых разных народов, которые зачастую похожи друг на друга не больше, чем пресловутые гномы на не менее пресловутых эльфов. А значит, что? Значит, действительно народы мира вымышленного должны отличаться друг от друга, и вовсе не номинально, названием там, и цветом волос, или ритуальными лаптями. плетеными особым способом. Нет, скажем прямо - "сила так не работает"(с) Отличия должны быть куда как серьезнее. На том самом бытийном уровне – потому что народы эти – помните, «эхо веков под ногами»? – складывались не в одночасье. У народов в вымышленном мире точно такая же длительная, многовековая, сложная история, как и у народов мира реального. В идеале должна быть, понимаете? Да, эта история - полностью в авторской голове и черновиках, и ее вовсе необязательно вываливать на читателя всю, целиком. Но вы обязаны над нею подумать как автор, вот что я хочу сказать. подумать, наметить в голове, помнить о ней. О истории и культуре, обычаях и привычках. Отголоски этого наследия должны будут прочитываться там и тут в описании быта и нрава представителей народа. Скажем, ваш герой - из пустынных кочевников, или горных северных охотников, или он моряк в субтропиках… не важно, на самом деле, какой пример взять. Важно лишь то, что герой, как любой нормальный человек, помнит сказки, что ему рассказывали в его детстве, помнит прекрасно песни, что поют на отдыхе его товарищи, слышит каждый день речь, изобилующую своеобразными, понятными как следует только рожденным в именно_этих краях людям, шутками и словечками… это все неизбежно влияет на то, как он будет думать сам, как мыслить, как, соответственно, поступать и выражать свои чувства, любого сорта: хоть дружбу, хоть вражду, хоть любовь, хоть сострадание… потому что герой привык, что подобные ему проявляют эти чувства и поступают в определенных ситуациях именно_так. Это работа так называемого культурного кода, то самое этнографическое своеобразие. И оно адски важно для создания правдивого, логически непротиворечивого и правдоподобного по устройству и населению фэнтези-мира. Ваш герой, разумеется, может оказаться в чем-то не таким, как все его соплеменники – и даже скорее всего именно этим-то он и будет интересен. Тогда это отличие будет очень важно правильно и удачно подсветить в повествовании, выбор инструментария тут уже на ваш вкус: создадите ситуацию или просто подчеркнете душевные движения персонажа, добавите сцену или описание? Все в вашей воле, автор. Или он, герой-то, может оказаться не_таким_как_его_соплеменники в чьем-то представлении внутри книжного мира – например, представлении другого героя, с которым его столкнет в жизни судьба, а точнее вы, автор. Это все может даже должно быть предметом внимательной авторской работы над некартонностью (читай - жизненным правдоподобием) персонажей. Но к этому моменту мы еще вернемся. Что у нас в результате? То, что живому и подробно выписанному миру нужны разнообразные, отличающиеся друг от друга обитатели, мы разобрались. Но послушайте, говорят, что что-то принципиально новое выдумать практически невозможно... а можно ли при этом ориентироваться на вполне себе реальные земные прототипы культур? Можно. Можно,потому что иначе никак не получится. Что-то принципиально новое выдумывать зачастую не только невозможно. но еще и вредно, ибо порождает анархическую и неудобоваримую смесь. Так от - брать известные образцы за отправную точку можно и нужно. Только обращаться с исходным материалом нужно очень мудро. Ни в коем случае нельзя просто бездумно копировать - просто потому, что в лучшем случае выйдт нарочитая клюква, а в худшем плохо монтирующийся по краям хаотический коллаж из разноцветных картинок. Если ваша задача как раз юмористическая "клюквенность" - смело вперед, берите самые яркие и смешные проявления, и подсвечивайте их юмором и характерными ситуациями! Но - помните о чувстве меры. Мера и умеренность - вот главные принципы эстетики европейской (в противовес любителям всего японского), на наш вкус) Поэтому народы, даже в чем-то сознательно списанные с исторического реального прообраза, должны отвечать еще одному критерию, имя которому "своеобразие". Что мы под этим понимаем? А то, что народ, который вы опишете, не будет (не должен быть ни в коем случае) стопроцентным родным братом-близнецом чего-то уже существующего. Проще говоря, не скопирован из какой-то другой книги или учебника истории. просто потому, что - помните? - бытие определяет сознание. И бытие народа в вашей книге все-таки несколько другое. Как минимум, в выдуманном мире у них будут другие названия гор и рек вокруг, другие народы-соседи и другие отношения с ними же. а еще у выдуманных вами людей может не оказаться в историческом контексте, скажем, христианизации. Или общения с народами-носителями семитской группы языков. И Библию они не читали. А поэтому цитировать ее не смогут, имена с библейскими корнями давать друг другу не будут. Да и названия каких-то явлений, данные в честь персонажей из отсутствующих в их реальности книг, мест и событий им тоже будут чужды. Если вам так нужно, скажем, чтоб ваши герои упомянули в разговоре "элевсинские мистерии", подумайте о том, чтоб перенести в маш мир целиком город Элевсин (Элефсис ныне) и специфическую манеру празднования некой даты, например. У каждого созданного вами народа должна быть эта самая культурная подложка ,она должна быть своеобразна, непротиворечива,и при этом вам надлежит помнить, что народы друг с другом общаются на протяжении всей истории. Дружат и враждуют, торгуют, путешествуют... Поэтому вам нужно подумать и о том, насколько тесны контакты каждого из народов. Какое представление о соседях у конкретно взятого этноса? Под влиянием чего оно сложилось именно в этом виде? На эти вопросы у вас должен быть ответ перед тем, как вы возьметесь писать, и да, это сложно. Однако именно тут лежит ключ к разгадке - отчего у одних авторов все описанные люди, народы и мир в целом точно живой. в него веришь сразу и полностью, а у некоторых то тут, то там торчат "белые нитки" неумелой сшивки натасканных отовсюду "запчастей" конструктора "сделай сам". Поэтому - куча типовых эльфогномов, рогатошлемных "викингов" и шлемоблещущих греков-в-простынях-на-голое-тело, однотипные варвары-северяне, коварные тонкоусые арабы с дурацким акцентом и не менее однотипные пресные, как церковная облатка, монахи. Клюква, поданная с серьезным лицом - может ли быть что-то хуже? Может. пожалуй. Когда это сделано даже не по недостатку мастерства, а по преступной халатности: "и так сойдет", мол. Не сойдет, не надейтесь. Поэтому помните главное: ваши герои это живые люди, хоть и выдуманные. А живые люди рождаются от папы с мамой, у них есть родня, есть история семьи, есть корни и длинный хвост генетического кода. И культурного, национального, природного, социального и какого угодно еще окружения. И все это кладет свой оттенок в общую палитру, да... но при этом есть главные, ведущие цветовые ноты. Все остальное - оттенки и подложка. Вам придется рисовать портрет вашего некартонного героя, как художнику на холсте маслом, поэтапно: грунт и общий фон (этнография, культура, история), подмалевок (семья и история социальных взаимоотношений), контур и общие объемы (физические данные)... дальше вы будете брать инструменты все тоньше, прорабатывать нюансы, игру цвета, теней, блики и тончайшие изгибы форм. но это потом. Сначала - поймите, где место вашего героя. Где он родился, что любил, когда был маленьким, и кого звал родней? Доброе утро, герой, скажите ему. И добавьте: я виду, из каких ты краев. Я вижу это по твоим глазам, цвету кожи. чертам лица, а пуще всего - по манере держаться. Слышу по твоему говору. И ты помянул. кажется, славный город Корфу, я не ошибся?... На этом мы завершаем главу. В следующий раз разберем страшного зверя анахрона) Нет, не великолепную книгу Елены Хаецкой - хотя она всецело этого стоит. Мы просто поговорим о достоверности героев исторической. Там есть над чем поговорить, хоть и далеко не так масштабно, как это вышло у нас сегодня. До скорых встреч, господа! изображение взято из открытых источников в сети Интернет

Итак, мы начинаем новый цикл статей - как и обещали. Предыдущий цикл был посвящен миру внутри книги в максимально общем и целом описании; можно сказать, мироустройству и мироописанию как таковому - но мир всегда, хотим мы того или нет, а всего лишь сцена, на которой персонажи сыграют пьесу своей жизни и приключений. Главное все-таки (если соблюдать классический подход, разумеется, а мы ему и привержены в большей степени, чем какому-либо другому) - это то, кем мир населен, кто в нем живет. Люди этого мира. Условно будем говорить именно так - "люди", а уж насколько они в той или иной истории действительно биологически идентичны роду homo sapiens, не так важно. Мы, напомним, используем слово "люди" именно в значении гуманистическом и философском. а не биологическом. На деле там хоть пресловутые "пришельцы жукоглазые" могут быть, не важно. Нашу нынешнюю беседу следовало бы назвать примерно как-то так: "Уровни достоверности: этнография и культура". Или "О населении созданного в книге мира - подробнее". потому что мы в первую очередь собирались говорить именно о культурологии и этнографии вымышленных миров, и о том, как использовать мудро и умело знания о культурологии и этнографии вполне реального мира, однако подумали... И в итоге решили, что возьмем угол зрения побольше и очертим максимально широкий горизонт, и поэтому наш "Некартонный герой" - это цикл статей из нескольких глав. Почему - некартонный герой? Потому что ни один автор не хочет услышать о своих героях, что они-де у него картонные. Обвинение в картонности персонажей - самое расхожее и самое обидное. И при том - максимально общее, неконкретное. Этими обвинениями одинаково легко бросаются и "диванные эксперты", и маститые литкритики. Ярлык о картонности описанных людей - страшный сон любого белетриста, пожалуй. А давайте разберемся, картонный - это какой вообще? Как определить, картонный герой или не очень? Ну давайте сначала. Картонные персонажи, то есть - плоские, невыразительные, неживые - они как плохие актеры в фильме, портят плохой игрой даже гениальный сценарий, и уж тем более сводят на нет кропотливую декораторскую и художественную работу. На той неделе мы говорили - сценарий в применении к книге это ваша сюжетная фабула. Актеры - герои, персонажи. Картонные герои - это, проще говоря, герои не-дос-то-вер-ны-е. Сами себе, времени, месту, ситуации. Что такое - достоверность? О самом этом явлении, без практического приложения к ситуации, мы, пожалуй, рассуждать не станем - оно все рассказано до нас, много раз, и повторять сказанное мы не будем. Коротко напомним - достоверность бывает внутренняя и внешняя. Внешняя - это, скажем так, соответствие человеческой простой логике, законам физики и принципу реальности (если такое теоретически допустимо, гласит этот случай, значит, оно вполне может существовать - объект, явление или ситуация, неважно) и достоверность внутренняя - это когда описываемое что угодно (персонаж, явление, ситуация ли, опять же) не нарушают заданных вами самими, как автором, "правил игры" и условностей описанного мира. Так вот. Некартонность героя - это его достоверность и жизнеспособность. На всех уровнях сразу. И внешняя, и внутренняя. Когда мы заговариваем о живых личностях - персонажах наших историй - то внутренняя достоверность при ближайшем рассмотрении тоже оказывается структурой многоаспектной, слоистой, что та луковица, и ни разу не простой для препарирования. Но мы попробуем разобраться - раз уж мы здесь. Итак, внутренняя достоверность и жизнеспособность персонажа - из чего она состоит? Мы много думали, и выделили для себя такие пункты, или же уровни, достоверности персонажа: - этнокультурная - историческая - контекстная (ситуативная) - психологическая - эмоционально-чувственная Что из этого следует? Что автору надлежит на каждом из уровней помнить о том, каков их герой. Целиком, весь, полностью. Кто его родня. Сколько дорог, и каких, прошел герой. Чья кровь течет в его жилах, с кем и где он вырос, к чему привык, что считает правильным, а что нет, о чем герой знает и о чем не знает. О чем герой думает так. о чем - этак. О чем из этого автору стоит упомянуть, показывая героя, а о чем - оставить читателя догадываться, дав, впрочем, достаточное количество намеков. И дальше, разумеется, больше - как это сделать максимально полно? что подсветить, а что оставить в тени? Если суметь совладать с этим сложным инструментом - работой над уровнями достоверности личности - то вашего героя даже самый злостный критик не сумеет обвинить в картонности, поверьте. Но - пренебречь хоть одним из указанных уровней никак нельзя. Иначе... картон, жеваная бумага, не верю. не верю, дичь, чушь... что там еще говорят злоязыкие критики? В общем, вот это все обидное и хлесткое - оно рисукет оказаться вполне правдивым замечанием. Почему важны все уровни? Потому что живой человек (а значит, идеальный некартнонный герой) - это всегда нечто цельное, и оно всегда больше, чем сумма частей. И только проработав их - уровни, разумеется - все подробно в голове у себя, вы, автор, сумеете выстроить их взаимосвязь непротиворечиво и понятно. Некартонность - это жизненная достоверность, которая на деле есть многоуровневая система. Часто начинающие (да и продолжающие) авторы попадают в ловушку того, что я бы назвал "обманом эмоционального фонтана" - такие авторы полагают, что сверх-эмоциональный, терзаемы со всех сторон разными побуждениями, эмоциями и порывами герой никогда не покажется картонным. Увы, но нет. Легко. Это будет истерящая неуравновешенная картонка - картонка с эмоциями, которые тоже будут казаться наигранными и недостоверными. Поэтому - поэтому в следующей главе мы начнем разбираться в каждом из уровней этой внутренней достоверности. И понимать, как рождается герой как личность - а не раскрашенная бумажка с набором галочек против списка качеств. И скажем нашему некартонному герою - доброе утро, добро пожаловать... "знаешь, как тебя ждали здесь!?"(с) Доброе утро, некартонный герой. Открой глаза. Что ты видишь? Где ты родился, герой? Кто твоя родня? Первый уровень достоверности - этнокультурный. О нем и поговорим через неделю. *изображение взято из открытых источников в сети интернет.

Это будет переходная статья. Она завершит цикл бесед о мироописании в книгах - и заодно начнет новую главу наших литературных изысканий. Сегодня мы поговорим о кинематографичности в книгах. Само это слово - кинематографичность - весьма неоднозначное. Описываемая им характеристика может быть как огромным плюсом, так и минусом же. Одновременно? Или, вернее сказать, параллельно? А не так и не этак - а скорее уж - в зависимости от того, что за кинематографичность имеется в виду. Не будем спешить, пожалуй, разберемся с тем, почему вообще нам пришло в голову сравнить кино и книги, при том. что это два в общем-то разных жанра нарративного искусства. Кино - оно же по большей части визуально. А Книга - книга это все-таки в первую очередь слово. И да, у визуального образа и слова-образа есть много сходного, это нельзя отрицать. Только вот тонкие внутренние закономерности работы у этих двух типов повествования - разные. И нет, мы не будем сейчас издавать священного обличительного клича, по примеру обитателей статочно известных ЛитО ("тот, чье имя не называется", ибо имя не так и важно). Клича: "Законы сценаристики в книгах не работают!" вы не дождетесь. Мы не страдаем тягой к некорректным обобщениям, поэтому все-таки нет. Извините, но - работают. Законы сценаристики, рассказывающие о самом простом и коротком пути раскрытия героя и его индивидуального пути становления - работают. Они работают в кино, они работают в театре, они работают - с натугой, но да! - даже в книгах. Иначе они не были бы этими самыми общепризнанными законами. Как говорил Джордж Лукас - штампы работают. Именно поэтому они стали штампами - из-за их универсальности и безотказности. Но - нет, книги нельзя писать по жанровым лекалам и методичкам ждя создания сценариев. Почему, если они работают? А потому, что работа их крайне специфична. И вот эту специфику- целиком и полностью заточенную под именно визуальное повествование - многие любители работы над книгами именно по сценарным лекалам - игнорируют начисто. Забывают, что один кадр кино иногда может потребовать пяти немалых абзацев текста. Забывают, что эмоция в камере и эмоция на бумаге требует разных изобразительных средств. Или - что иногда еще хуже - и вовсе об этом не вспоминают. Что будет тогда на выходе? Вялая и пресная "лепешка", этакий нарративный полуфабрикат. Ведь, дело в чем - сценарий это всегда полуфабрикат. Вот поэтому-то и получается, что "сценарные методы не работают", якобы. А не в рабочести или нет дело. Дело скорее в том, что полуфабрикат никогда не равен готовому продукту. В кино на эту пресную полуфабрикатную лепешку сценария лягут яркие краски актерской игры, операторской работы, режиссерской расстановки акцентов. Труд декораторов, мастеров по спецэффектам, по костюмам, по гриму, музыке... господи. Мы почти никогда не задумываемся над тем, кто автор сценария в кино, которое мы смотрим! Фамилии. которые будут интересовать - это как раз режиссеры и актеры, художники и музыканты. Так почему книгу тогда можно подавать именно голым костяком, а? Это тоже нарратив. другого жанра. Если доводить до конца сравнение с киносъемочным процессом - автор сам становится закадровой съемочной группой. а актеры - актеры это ваши персонажи и описанные вами события. Вы - буде вы начинающий автор - можете написать себе сценарий по методичке - только этот сценарий должен остаться в вашей папке "черновики и планы" Потому что он вам, конечно, очень и очень поможет. Только это не будет готовая книга - скорее развернутый и подробный синопсис. И на основе этого сценария-синопсиса вы, как писатель, сыграете свое кино: с яркими художественными приемами. глубокими деталями, созданием атмосферы.... со всем тем богатством изобразительных средств, которые специфичны именно для текста, для литературы, для книги. Вот тут и таится главная мудрость использования лекал, штампов и методичек - они способны дать только общие штрихи. помните об этом - и берите от любого инструментария рабочие и полезные приемы. Не вешайте себе на глаза шоры добровольно - мол-де какой-то там редактор сказал, что "Тысячеликий герой" Дж. Кэмпбелла* "не работает" или, еще хуже, морально устарел. Нет, нет и еще раз нет. Просто помните - голое скелетное построение на месте будущего рисунка никогда нельзя выдавать за готовую работу. Вот и все. Писателю нужно изучать штампы. Знать их. Понимать их внутреннюю структуру. Не нужно лезть из шкуры, выдумывая принципиально новое - бытует мнение, что это невозможно технически, ибо законы (чисто медицинские) функционирования человеческого мозга и психики у всех нас одинаковы. чтобы создать свое, достаточно просто не бояться отойти от лекал. Детали и подробности, индивидуальность подачи и разные углы зрения на одни и те же извечные фигуры и мотивы - вот что сделает повествование живым. Так что там с кинематографичностью-то тогда? В лучшем своем проявлении эта характеристика будет означать, что у читателя все описанное, как живое, проигрывается перед внутренним взором. Это, кстати, во многом еще и специфичное умение читателя: так погружаться в текст. Кинематографичность для книги в этом случае - это потенциальная способность втянуть читателя в выдуманный мир и выдуманные события, подать их так, что увлеченному читателю захочется все это увидеть своими глазами - в воображении, на рисунках или в кино. В отрицательном ключе "кинематографичность" будет означать шаблонность подачи, клиповость нарезки самого повествования и торчащие тут и там кости опорной конструкции-плана, то есть недообработанный тот самый "сценарий". Эта клиповая топорная нарезка и в кино-то режет глаз, мешая нормальному восприятию, так что здесь мы кинематографичность взяли в кавычки, и не случайно. Под клиповостью предлагаем понимать вот что - подачу информации короткими .зачастую обособленными кусками .без внятной внутренней связи между ними. Собственно, любому типу нарратива это вредит, если уж начистоту. Ну и третья - нейтральная - часть понятия кинематографичности будет, пожалуй, такой: это потенциальная возможность постановки сюжета книги на сцене или большом экране. Хорошая книга может быть построена на именно базе умозрительного "сценария" - таковым, например, является стивен-кинговское "Оно". Это неизбежно видно, ибо автор всю свою юность провел на различных семинарах сценарно-книжного толка - и кстати, с нашей точки зрения экранизаторы очень сильно зря расплели две временные линии повествования, поместив их в разные части фильма: изначально они были сплетены воедино, разделение их пошло не на пользу глубине подачи и героев, и сюжета. Хорошая книга может плюнуть с высокой колокольни на сценарность и кинематографичность как цель и одновременно основу построения - и быть прекрасно выписанной с визуальной точки зрения, дающей богатый материал для экранизаций, как почти любая классическая книга, от Достоевского и Дюма до Диккенса и Булгакова. А при чем тут, спросите вы, тема с глубиной проработки мира. если все, что мы сказали выше, относится именно к нарративности как процесу? А вот при чем: из сказанного выше следует вывод: прежде чем нарушать правила, а следовательно, творить свободно, рассказывать о мире и героях так. как душа просит эти самые правила надлежит изучить. Тщательно, придирчиво и со всем погружением. Это как стилизация в рисовании - прежде чем стилизовать все, что угодно, исказить пропорции, цвета и прочее, ты должен выучить классические приемы. Натуральные живые пропорции и законы светотени, объема и форм. Нарушать и изменять под свои художественные нужды можно только то, что ты знаешь очень хорошо: тогда ты сможешь контролировать эффекты и задавать им направление. добиваться от произведения именно того воздействия на зрителя/читателя, какое ты и хотел. Вот на этом мы и завершим беседы о глубине проработки мира - и подытожим вот чем: помните о том, что классические приемы потому и классические. что проверены временем, и работают. Любите и цените этот опыт - и не смущайтесь прибегать к нему. Это, кстати, будет согласовываться все с теми же дальневосточными философскими принципами красоты, что мы упоминали однажды: простое и безотказное незачем усложнять искусственно. Критически относясь к восточной (японской) мысли и во многом ее не разделяя, мы скажем от себя так: не всегда нужно. И лишь иногда все-таки можно: пусть это будет как добавка терпкой приправы, которой требуется всего пара крупинок. Не переборщите, главное. Щедрость без расточительства, смелость без лихачества, свобода с пониманием основ и принципов построения - вот наш девиз в творчестве. Именно так мы и работаем над описанием своих миров - и если вам поможет наш опыт, что же... пусть все получится! Меж тем - по ссылке со звездочкой "*" вас ждет пдф-документ с тем самым Тысячеликим Героем. Это такой наш маленький подарок вам, и приятного чтения!

Да, сегодня именно он. С чем мы вас и поздравляем - и в честь праздника будет не критическая или литературоведческая статья, а всего лишь короткое напоминание - зачем мы пишем. Напоминание в большей мере самим себе. Мы пишем, чтобы рассказать о мире... о мирах. О вымышленных - и все-таки в конце концов большей степени о настоящем, существующем: том, что вокруг нас. Мы пишем, чтобы рассказывать людям о людях. Живых, настоящих, умеющих и любить, и ненавидеть. О сильных, о слабых, о всяких., О людях, которые изо всех сил стараются быть людьми. Мы пишем, чтобы победить все нарастающий в умах кризис гуманизма. Мы пишем, потому что не писать в нашем случае нельзя. Мы пишем, чтобы вы нас читали. И мы пишем потому, что силы писать даются силами, который каждый волен называть как угодно - богами, судьбой, провидением, волей предков или еще чем-то. Но мы не имеем права подвести эту силу. Раз она дана - мы будем писать Искусство вечно. И гуманистические ценности тоже. С праздником, коллеги и читатели. От всей души!

Вернемся, пожалуй, к нашей литкухне, господа. Мы поговорили о деталях (даже дважды поговорили, и продуктивно) и о "точке входа" - о тех вещах, которые при знакомстве с миром внутри книги заставляют поверить в него. Но есть еще одна вещь, которую не увидишь, не потрогаешь и не опишешь так легко, как рассветы, закаты, людей, горы, речку... Не расскажешь так просто, как любую деталь - будь то выписывание придирчивое и живописно-тщательное или же легкое, как росчерк туши на мокрой бумаге. И не объяснишь в двух словах, как какие-то законы внутри мира - мол, а в городе У нельзя носить красные шапки, или зеленые плащи. Но без этой штуки мир рискует показаться ненастоящим. Что это? Это эхо веков, эхо прошедших сотен и сотен лет, что отдается в звуке шагов героев - эхо собственной истории мира. И вот то главное, с чем сложнее всего приходится. В статье о деталях мы давали ссылку на видеоразбор саги о Далекой Далекой Галактике, и в связи с этим разбором упоминали: самое главное, что сделал Лукас для своей саги - это дал ей плотность и вес, заставив ткани одежды сделаться вылинявшими, а металл - покрыться ржавчиной. Так вот. Лукас дал не только вес и плотность - он дал выдуманному миру еще и время. Время, неосязаемое, но неумолимое.. Этот мир, эта Галактика.... этот мир старый. Его история шла много веков, и мы, зрители, можем наблюдать лишь малый ее кусок. Она не рождается перед нами - она идет своим чередом. Вот что я имею в виду, когда говорю о "эхе веков". В мире внутри книги должен быть этот пласт - нерассказанный, но существующий. Герой (точнее, читатель, идущий рядом с героем) может там и сям натыкаться на свидетельства его существования, как археолог натыкается на кости и керамику в культурном слое, но, памятуя об умеренности, это самое "эхо" никогда не должно заглушать хор повествования. Всеведущ в этом случае должен быть только автор - ни герои, ни читатели не должны становиться "всезнайками" - эхо прошедших эпох должно оставаться эхом. Именно таким - гулко отдающимся в шагах героев. но не становящимся главной партией. Ведь история мира во многом определила то, какими эти герои выросли, в какой стране и в каком месте жили, что они знают о мире вокруг и других людях... но герои, погруженные в течение истории своего мира, знают ее тож лишь отрывками, фрагментами, и... процитирую персонажа писательницы Альфины - "Историография больше искусство, нежели наука", история всегда страдает неточностью, хотя стремится к точности... стремится, но не в состоянии достичь ее. Знаете, почему истории выдуманного мира, не затрагивающей напрямую событий, описанных в книге, надлежит оставаться по большей части эхом? Я вам приведу пример из своей писательской работы - когда-то Эйрик Годвирдсон был тем самым "начинающим", и сидел писал всего второй роман в своей жизни. Это был роман атвановского цикла. Роману требовалось некое вступление, пролог. И Эйрик Годвирдсон (это я!) написал пролог. Красивый, мифологичный. Там фокальным персонажем был... бог. Один из богов мира Атван. если уж точнее. И все-то было бы с ним хорошо, с прологом, кроме "ушата лягушат", который мы сами не осознавали еще... да только вот наш ближайший друг, а в последствии и технический редактор написанного, сказал вот что: "Не лучшее начало для книги. Понимаешь, это все выглядит так, как будто древний крутой бог пришел объяснять Тупому Васе, как устроен мир. Скажи, зачем древнему крутому богу вообще что-либо объяснять Тупому Васе?" И я, почесав в макушке, вздохнул и стер пролог. Весь, целиком - тысяч восемь печатных знаков, не меньше. потому что в самом деле, незачем. Да и... разве мой читатель - Тупой Вася? Нет. Поэтому... поэтому и стер. Пусть эхо великих сил - божественной воли, истории, смены эпох - останется эхом. Я попытаюсь рассказать о его существовании иначе. Деликатно и неторопливо, вплетая отзвуки этого эха во всю композицию романа. И если "лягушат" можно было бы и сминусовать при редактуре. то эффект, о котором нам казал наш друг - он убил бы на корню всю достоверность существования Атвана. превратил бы его в декорации любительского театра. а ведь мы хотим, чтоб мир был не условностью, а частью событий! Или даже больше: сам мир это еще один герой. Главный, если на то пошло. Ведь я, верно, собьюсь со счета, если попробую припомнить, сколько раз слышал от людей, любящих фэнтези: мне интересен мир. я читаю ради мира. Герои... эх, ну да, некоторые невыносимы, но КАКОЙ ТАМ МИР. И ради этого чувства - что мир-то настоящий - и стоит прилагать все усилия, чтоб не разрушить это ощущение. А оно, знаете ли, хрупко - особенно на первых порах. Весь наш читательский и писательский опыт говорит об этом. Посему - выдумайте миру историю. Заранее. Полностью. Но не рассказывайте ее всю сразу, никогда. Позвольте читателю вслушиваться в эхо . идут ваши персонажи, их обувь стучит по каменным плитам или мощеной дороге, а может, просто поднимает пыль или месит грязь... И в каждом шаге - эхо. Едва слышное. Они идут через историю. И история - звучит. Звучат, как струны, века. Века, пролетевшие мире с момента рождения мира - до момента, когда ваш читатель увидит: вот идут герои. и под их ногами... И кстати, именно думая надо всем этим (давно, очень давно - мы про это самое "эхо" размышляли очень много) мы и дали такое название одной из частей Атвановского цикла - "Эхо древнего мира" Изображение взято из открытых источников в сети Интернет

Это наконец произошло. Автор (в лице 1/2 самого себя) дозрел, чтобы попробовать иллюстрировать самостоятельно новое произведение. Здесь мы писали, что начали работу над приключенческой повестью для детей и юношества. Так вот, главная и лучшая новость этого четверга - повесть закончена! В ней 7,5 авторских листов, что соответствует примерно 180-200 страницам обычной книги формата А5. Рабочее прежнее название - напомним, оно звучало как "Тайна Соломенного оврага" - изменено на "Приключения на ранчо Рэд-Крик", книжка получила "историческую справку" и - это вторая важная новость - проект по иллюстрированному изданию. и на это раз автор решил рискнуть и иллюстрировать книгу самостоятельно. Книга по завершению иллюстраций и финальной редактуры появится на Ридеро. О чем будет история? О дружбе. О запутанной истории с купчей на золотоносный кусок земли. О тайнах и загадочных исчезновениях - людей, бумаг, даже, внезапно, пойманных в силки кроликов. Немного - о мистике и тайном и странном. Но в основном - о лете, приключениях двух подростков, о любви к родной земле, к животным, к своей семье, и о свободном ветре в волосах - том самом , когда тебе только двенадцать, и лето это почти отдельная большая жизнь. Особенно - лето, проведенное не в душном и скучном городе. Такая вот история - и представляем вашему вниманию иллюстрации, а также набросок обложки - и это делко не все рисунки, что украсят книгу! Ну и напоследок - после этого, подросткового, издания мы планируем несколько историй для детей, 6+ Называться эти рассказы-сказки будут "Мистер Койот и мистер Енот", и будут они, как нетрудно догадаться, о дружбе, конечно же. Следите за обновлениями! А иллюстрации - вот они. Надеемся, вам понравятся и история, и рисунки!

Праздничная цитата и праздничная картинка от нашего иллюстратора, Марии Моррис - с парой, которая может похвастаться самой, пожалуй, драматической историей отношений - Уильям Джойс и Анна Хьюстон. "Вздохнув, Джойс прикрутил фитиль в лампе, оставив еле мерцающий огонек. Отчего-то подниматься, тащиться к себе не хотелось. А вот заснуть прямо в кресле, здесь и сейчас, закинув ноги на стол - очень даже. За окном грохотало – начался дождь, небо чертили молнии. Погода здесь всегда портилась внезапно – и Джойс окончательно решил никуда не ходить. Наверняка утром он пожалеет об этом, но... глаза закрывались сами, и Джойс не стал сопротивляться, только кольт по давней привычке переложил поудобнее, под самую руку. Дождь яростно стучал в стены, крышу и окна – что ж, тем лучше. Никому не будет охоты болтаться под таким ливнем и искать его, Джойса, внимания с какой бы то ни было целью. - Рабочий день окончен, - буркнул он, надвигая шляпу на глаза. Что же, тут он ошибся. Кому-то все-таки он понадобился – при чем уже в глубокой ночной темноте. На пороге кто-то мялся уже не первую минуту – Джойс отлично слышал шаги, сначала быстрые, потом резко замедлившиеся, и возню с дверной ручкой. Дверь постарались прикрыть осторожно, но ветер все равно от души шарахнул створкой об стену, вырвав ее из рук зазевавшегося гостя, внес внутрь запах дождя и холодную влажность. Ливень утих, а вот ветер – ни капли. Джойс накрыл ладонью лежащий на столе кольт и сильнее выкрутил фитиль в лампе. Свету прибавилось – и застигнутый врасплох гость замер. Гостья. В легком светлом плаще, с которого потоками бежит вода, с небрежно рассыпавшимися темными локонами вокруг бледного лица; стоит, мнет в руках поникшую мокрую шляпку и нервно перебирает пальцами по ручке саквояжа – и как знакомо все, до последнего жеста...! - Анна?! Какого черта…? – изумленно поинтересовался Джойс, убирая оружие. - Ты снова ночуешь на работе, - вздохнула Анна. – Я спросила, где мне найти шерифа, и трое из пяти горожан отправили меня в участок, а не к тебе домой… Как это знакомо. - Что ты тут делаешь, и позволь повторить вопрос – какого черта? А если бы я выстрелил? – Джойс поднялся, обошел стол, уселся на краешке столешницы. - Ты же не палишь наугад, - она поставила саквояж к ногам и устало выпрямилась – кажется, ноша была тяжелой. – Я это помню. - Многое могло измениться, - хмыкнул Джойс, - С тех пор, о которых ты располагаешь информацией. Зачем ты приехала, Анна? - Я подумала, что… Сейчас она скажет – я недоговорила, ты недослушал, тоскливо подумал Джойс. В груди противно заныло. Анна выглядела растерянной, уставшей – мокрая, бледная, и глаза горят, как после лихорадки, локоны отяжелели от воды и поникли, под глазами тревожные тени. Она была похожа на розу, пышную и праздничную, но истерзанную дождем и ветром – нечастная, но все равно ослепительная. - Я подумала, - продолжила она, набрала воздуха, и, на мгновение замявшись, выдала неожиданное: – Что я была неправа, Уилл. И забыла тебе об этом сказать. - И для этого…? - Да! Для этого я села на чертов поезд и проехала эти чертовы мили, - она бросила шляпку на пол и сцепила пальцы в замок. Руки у нее дрожали, а глаза засияли еще ярче, тревожно и опасно. – Ты доволен? Я была неправа. Прости меня… если сможешь. - Черт побери, - тихо, растерянно пробормотал Джойс. – Ну и неделька выдалась… - Что? – Анна вскинулась. - Ничего. Мне кажется, я ослышался, или ты…? - Еще чего! Ослышался он. Я сказала – прости меня. Если сможешь. Так подойдет? Дальше тянуть было уже опасно – несчастная-то несчастная, но Анна прекрасно умела находить силы на войну откуда угодно… правда, тут Джойс немного ошибся – она не стала шуметь, а просто села на табурет у двери, тихонько раскачивая носком туфли саквояж, и уставилась на сцепленные на коленях руки. - В любом случае, в такую погоду я тебя не собираюсь выставлять прочь, - чуть усмехнулся он. - Остальное – обсуждаемо? – Анна подняла голову и улыбнулась так тепло, что растопила бы и камень этой улыбкой. - Обсуждаемо, - кивнул он. Подумал про себя – ну и дурак. А ну и пусть. Ничего глупее этой затеи с устройством на должность шерифа Сан-Альбино он точно уже не в состоянии сделать. Кажется. " (с) Э. Годвирдсон, "Будни Сан-Альбино" Берегите своих возлюбленных! Цените друг друга, любите, и будьте счастливы!

Поскольку сегодня ваш автор не осилил полезный лонгрид, мы просто внесем некую новость. Собственно, вот она, новость. Сидим тут, смотрим обзор, ничего, что называется, не предвещало... Мы имеем по этому поводу мнение, и но таково: рушить собственный канон в угоду моде - это воистину из категории "Так нельзя" Да-да, как на той дивно лаконичной картинке-инструкции Как нельзя? Так нельзя!

Что чувствует автор, получая в руки свою свежеизданную книгу? Можем ответственно заявить – огромную радость! Удовлетворение от проделанной работы, гордость за художника-иллютратора и счастье от понимания: книга настоящая, и выглядит она просто великолепно! Это пробный микро-тираж, господа. При помощи издательской платформы Ридеро мы провели, так сказать, обкатку макета в реальных условиях. И мы чрезвычайно довольны. Что хочется отметить – качество печати! Оно великолепное. Отличная белая бумага, отличная же пропечатка иллюстраций (их больше десяти в этой книге, детальных, сложных), качественно прошитый и проклеенный внутренний блок, отличного качества передачи изображения переплет – матовый, гладкий, раскрывшийся с приятным шелестом новой книги… все, кто любит книги, нас сейчас отлично поймут, нам думается. Ваш автор – Эйрик Годвирдсон (это мы!) – обещает еще подробностей о книге и дальнейших, связанных с нею, перспективах. Но пока – насладитесь вместе с нами распаковкой и рассматриванием свежевышедшей книги «Нью-Мексико, год 1887». С горячейшими благодарностями к сервису Ридеро и нашему иллюстратору Марии Моррис пишем видео – и напоминаем: оставайтесь на связи! Ждите еще постов!

Этот пост напрямую связан с предыдущим, и поэтому это не третья итерация, а продолжение. Я вам подробно рассказал об эффекте "ушата лягушат", но забыл уделить внимание одному очень важному приему, который, кроме того, что полностью избавляет от ощущения напиханных в руки и за шиворот лягушек, так еще и отлично работает на погружение в материал и атмосферу сам по себе! Этот прием можно коротко назвать - "незнакомое в знакомом". Говоря о "точке входа" в первой нашей статье на тему проработки мира, я упомянул - в правильных деталях вся суть, вся соль, весь вкус и красота. Иными словами - повторюсь - дьявольская суть притяжения текста (или иного произведения искусства) именно в них, в деталях. Но в то же время следом я утверждал, что перебор с нимии - особенно насыщенными своеобразием и избытком неологизмов - приводит к "ушату лягушат". Что тогда? Как быть, если без неологизмов никак, а мир в самом деле своеобразен и исключителен? Ну, во-первых, давайте вспомним тот видеоразбор, что я советовал взглянуть на выходных - о, как ни странно, Звездных Войнах. Вот этот видеразбор-обзор Можно для нашей темы не смотреть его от и до, а просмотреть первые минут 15-20, и вы поймете, о чем я сейчас буду говорить. Но все же давайте приступим! Разборщик подмечает вот какую особенность повествования в саге Лукаса - он не гонится за зрелищностью и уникальным своеобразием. Он не гонится - но он его достигает. "Одежды героев потрепаны, они из грубой ткани. Металл носит следы ржавчины, и нет сверкающих белоснежных панелей и ярких красок, что ассоциировались с фантастикой тогда" - вот эта золотая фраза. Герои в мире Лукаса не играют поставленные роли на красивом якобы футуристичном фоне - они живут. Это заставляет верить в происходящее. у героев за спинами - дожди и ветер, солнце и песок, и все это делает их одежду - поношенной, а металл заставляет покрываться оксидами, краску - облупляться... время властно над этим миром, и мы видим - даже без заострения внимания специально - что мир... почти такой же, как и наш Понимаете? Мир выдуманных событий мы узнаем - и принимаем, как свой, потому что узнаем. В силу того, что видим в нем что-то, что нам хорошо известно, что мы точно можем встроить и в свой опыт, и понять, отчего так - без дополнительных ссылок, пояснений, разборов... без всего этого мысленного конспектирования, как в случае с лягушатами-в-ушате. Нам подают - исподволь - неизвесное с деталями известного, при чем очень хорошо известного. Мы знем. что такое песок. Что такое жара. что такое - грубая простая ткань. Мы знаем, что такое - государство, злой правитель, борьба за свободу - и все это нам не нужно расшифровывать. Лукас взял образы, которые понятны без всяких переподвывертов, и показал нам их сперва чистыми и внятными - и только пото-о-оом обвешал сложной историей, неологизмами, философией... и всем тем, что отличает СтарВорсВерс от всех других космо-фэнтези-миров. Помнится, господа Олди в одной из статей - по-моему, она называлась "Призрак японского городового", и я ее рекомендую к прочтению горячейшим образом! - упоминали принципы восточной (японской) эстетики. И в числе прочих имеется принцип "саби" - и он, если коротко, звучит как "обыденность". Обыденность и простота, саби и ваби - наверное, вообще самые главные в этой концепции, но это на наш (неяпонофильский ни разу) взгляд. Так что же нам говорит принцип обыденности? Долой вычурность! Красота - в том, что окружает, красота - в том, что понятно и кажется знакомым до мелочей. Красота, гармония, а значит - и ценность текста, господа. Поэтому что? Поэтому совет тут такой - насыщайте деталями текст не через вычурную своеобразность, а через то, что не требует пояснений. То есть через вещи, что узнаваемы, хотя и несколько своеобычны - ибо принадлежат вашему, внутрикнижному, миру. Для читателя не должно быть океана новшеств - он должен быть готов уцепиться за что-то умом, глазом, душой - и сказать себе: о, так это почти как у нас! я это знаю... а, стоп, не знаю - но узнаю. Узнаю! Вот, скажем, фраза из уст Энакина Скайуокера (раз уж мы взялись на примере Далекой-Далекой это все разбирать) - "Ненавижу песок. Он проникает всюду!" Эту фразу - уж не знаю почему - принято в гиковской среде ругать. Ну, оставим в стороне, почему так (вероятно, в силу исключительно эффекта утенка и хейтерства всего, что не Пресвятая Классическая Трилогия) - однако что я вам скажу. дорогие читатели... на мой взгляд, это та самая дьявольская подробность. Точная, меткая, хлесткая! Кто не мучился хоть раз на пляже, вытрясая песок отовсюду - из волос, одежды, обуви?! Эти слова о песке сказал юноша, выросший среди бесконечного песка. И его - странный и недоступный нам опыт - вдруг обернулся гранью узнавания: да! Да, это песок...! в сандалиях, в волосах... да! Узнаете же?** Раз узнаете, значит - работает! А значит - добивайтесь узнаваемости. Помните, я говорил на "точке входа" - будьте честны? Вот поэтому и будьте честны. Вас должны понять - сразу, и сперва даже не умом, а сердцем. Умом тоже - но сначала все-таки душой. Поверьте, искусство немыслимо без питания души. И даже не сложные смыслы ее питают, а маленькие радости, вроде быстрого узнавания - да! Это оно! Да! я могу понять этих героев, потому что их мир - другой, необычный, прекрасный - все-таки говорит мне, что я способен в нем разобраться сам! Подарите своим читателям эту радость. Помните - дьявольские мелочи-подробности строят большой мир. Пусть эти мелочи играют на вашей стороне и дают чувство узнавания - сразу, без тычка и пинка. Подарите радость узнавания - чтоб мир играл красками, доступными глазу человека. Ведь этого нам и нужно. верно? P.S.: Заходите на сайт на этой неделе еще - у нас будут новости, В субботу! Отличные новости, не пожалеете, точно говорю! **Картинка в посте взята из открытых источников в сети Интернет

Что же, продолжим эту важную тему - в прошлый раз мы, как правильные рассказчики, начали с самого начала - но, впрочем, рассказали не все. Поэтому - продолжим. Есть кое-что, что мы хотели бы сказать о начале текста еще, когда "точка входа" уже реализована. Принято думать, что начало текста - то, что мы назвали "точкой входа" - должно, как это... сразу погрузить в мир текста, вот! Представьте на фоне улыбку чеширского кота, потому что говорю я это сейчас с некоей долей сарказма Знаете, почему сарказма? Да потому, что часто это самое погружение бывает понятно настолько превратно, что действует ровно наоборот от задуманного. Давайте разберемся сперва вот с чем. Мир как таковой, то, что принято назвать "сеттингом" - это очень важная часть книги. Не утихают споры, можно или нельзя читать книгу только ради сеттинга - лично я не раз видел жарчайшие баталии в самых разнообразных сетевых и живых ЛитО, посвященные этой теме. Так вот - на наш вкус, можно. Но не всегда нужно - мир-то миром, но и историю бы на фоне с достойной драматургией увидеть, вот в чем загвоздка! Однако та самая драматургия без отлично прописанного фона тоже превратится в постановку вида "люди ходят по белому листу и разговаривают, зачастую сами с собой", так что этот риторический вопрос мы откинем на сито и примем за константу, что без описания внутрикнижного мира автор далеко не уедет. Итак. Мир. "Точка входа", допустим, сработала. Читатель идет дальше, вслед за героем. Что он увидит? Что услышит и узнает? Как это знание будет подано? Нынче, в общем-то, всякий, кто интересуется литературой, наверняка не раз слышал, что "инфодамп - это плохо". Что такое инфодамп? Это словцо, напрямую калькированное с английского, означает ни что иное, как информационную свалку. То есть вываленную беспорядочным, крупным массивом информацию, подробную, детальную - и зачастую совершенно избыточную. Этим словом пользуются психиатры, социологи, ну и мы, литераторы, тоже. в психиатрии, к слову, "инфодампингом" называется специфичное поведение людей с аутоподобными изменениями в психике: когда такой человек начинает тоннами выливать специфичную информацию о своем увлечении в любые оказавшиеся по близости уши. Так вот. в литературе - особенно любительской - принято таким же словом обозначать поток некоей "технической" информации. Это может быть перечисление родословной героев, ттх вооружения, длинные и ничем не обоснованные монологи или поток слов автора на тему какого-то Очень Важного События в мире книги... все, что, по мнению автора, осталось за кадром активных действий. но имеет большое значение. И вот прямых инфодампов избегать, наверное, научились почти все. Всего-то делов - не расписывай по пять страниц, кто кому там брат и сестра, а кто дед и кто троюродная тетушка, и не рассказывай, чем вон тот синенький танк отличается от красненького, даже если ты, автор, такой молодец и все это подробно придумал. Но есть инфодампы скрытые (ну, более или менее скрытые). И они часто маскируются... подо что? А правильно, под "подробную подачу мира". И вот их-то, их-то как раз избежать куда как сложнее, и главное - вреда от них куда как больше. Скрытый инфодамп подобен ушату с лягушатами, опрокинутому на голову читателю - Р-раз! Плюх! Плюх! Держи! Лови! Не обляпайся! Читателя вроде бы как исподволь, но неумолимо грузят подробностями. Именами, деталями, родословными. Не единым куском текста, который можно малодушно пролистнуть, а равномерно (во исполнение дико популярного совета "разбивать" информационные куски на какие-то чуть более активные действия или диалоги) размазанным по почти всему начальному куску текста. Первая глава, или пролог,или что там у нас крупная структурная единица текста? У каждого своя, но как правило, от эффекта "ушата лягушат" стардает именно первая глава. Иногда - не она одна. И вот этот самый ушат пресловутых лягушат убивает всю магию литературы и художественного текста, если она и была поймана на "точке входа". Почему мы сравниваем куски информационного потока с лягушатами? Да потому, что они такие же неудобные, а главное, ненужные. как и скользкая лягушка в руках. "Ушат лягушат" - это даже не классический инфодамп, нет. Это и не информация-то в чистом виде, которую. можно прочесть, можно законспектировать, а можно просто выкинуть. А это скорее читательское чувство, когда тебя огорошили какими-то плотно, массировано напиханными в текст подробностями. Куча специфических терминов, названий, упоминаний чего-то, о чем в мире все в курсе, а ты, читатель, стоишь и хлопаешь ушами, как дурак: а о чем эти люди вообще говорят-то? "Ушат лягушат" - это ощущение, что ты попал в компанию, в которой все говорят на каком-то хитром сленге. И ты вроде бы понимаешь грамматику этой речи, понимаешь звуки, и даже большую часть слов - но вот тот десяток-другой слов совершенно неясного назначения превращает тебя едва ли не в инопланетянина среди этой компании. Ты просто не понимаешь. А издевательские слова-лягушата скачут вокруг, хохочут и скрывают свою суть под скользкой кожей непонятного звучания. Стоишь, значит, такой.и думаешь - ну спасибо,автор, ну удружил! Часто принято ругать книги - да и вообще всяческие произведения искусства, даже кулинарного, за то, что в них чего-то не хватает. Но почти всегда все забывают, что избыток бывает хуже недостатка. И вот этот самый ушат с лягушатами - это избыток. Перенасыщение текста терминами, именами и названиями в отрыве от их прямой ценности и нужности, обрывками многозначительных упоминаний и всего того, что может быть порождено неверно истолкованным постулатом о том, что герои-де живут в этом мире и им оно все известно. Ага, живут. Ага, известно. Только вот давайте не будем при этом все-таки делать из читателя этакого инопланетянина с проблемами языкового барьера, ага? Это оскорбительно по отношению к читателю, некрасиво выглядит в теле книги и да, это скрытый инфодампинг, он портит подачу и нарративную структуру. Что следует из этого? Что во всем важна умеренность. И отсутствие спешки. И чувство ритма и такта, снова, опять, да. Да, автор очень-очень много знает о созданной им истории и мире вокруг этой истории. Так вот, с раскрытием этого великолепного знания спешить - не нужно. Пусть читатель получает знания о мире постепенно. Очень постепенно, исподволь. и не так, чтоб они вызывали вопросы вида "а это еще откуда вылезло?" Главная часть книги все-таки - нарратив. И драматургия. А мир - мир это декорации. Они, если на то пошло, могут быть сколь угодно акварельны и легки - нам не нужно прописывать каждую травинку, вовсе нет. Чтобы с вашим читателем не случился эффект "ушата лягушат" на их читательской голове, стоит рассказывать, скажем так, далеко не все, что вы для этого вашего мира выдумали, и уж точно не сразу. Не напихивайте в пирог вашей истории столько начинки-фактов и начинки-подробностей, чтоб тесто - канва истории - начинало рваться и распадаться. Ведь именно это и происходит, когда всяческих "справочных страниц" становится больше, чем действия... и вот тут древний, но золотой совет - "показывай, а не рассказывай" - пригодится больше всего. На самом деле умеренность и умение именно показать, а не рассказывать - это главные средства по борьбе с эффектом "ушата лягушат" Эти грешные лягушата, если честно, отвратили нас, Эйрика Годвирдсона, от множества книг и литературных вселенных - поэтому мы точно знаем, о чем говорим, когда описываем, как неприятно чувствовать себя читателем-дураком, вокруг которого все его друзья-персонажи говорят на каком-то непостижимом птичьем языке. Поэтому - предостерегаем: опасайтесь большого количества лягушат! =) Итак, еще раз: умеренность отсутствие спешки показывай, не рассказывай. И лягушата останутся там, где им и положено - в родном болоте, а не за шиворотом у того, что решился заглянуть под обложку. А детально и подробно о "показывай, а не рассказывай" - в следующем выпуске, разумеется. За сим прощаемся, до следующего четверга! Ваш. Э.Г. картинка взята из свободного доступа в сети интернет

И все же, и все же. Давно обещали, а значит, начнем. За эту тему было натурально боязно браться - по той причине, что втиснуть ее в один пост невозможно. А раз невозможно, то и не нужно. поэтому - начнем, пожалуй, с малого. С чего начинается мир внутри книги? Знаете, обычно - вообще с одной фразы. "В норе жил Хоббит" Помните? Или: в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой... Возьму на себя смелость - и ближе к концу поста продолжу этот ряд. Не забудьте мне напомнить. С этой фразой мир начинается для читателя. С нею - яркой, хлесткой, трепещущей гранями образов, как живая рыба - чешуею на солнце; о да, летучая рыба, прекрасное эфемерное создание! - с нею читатель шагает в мир, что уже построен. Построен автором, нарисован, раскрашен, заботливо расставлен всеми своими акцентами. И читатель уподобляется путешественнику в нем, как путнику в затейливом античном городе, как в глубинах какого-нибудь белокаменного лабиринта стен, что помнит Овидия там, Сократа, Аристотеля... Читатель увидит то, что писатель захочет показать. Вот поэтому глубина мира - она, как тот дьявол театральной постановки, кроется в деталях. Мелочах. Ню-ан-сах. Здесь стоит сделать маленькое отступление - и о важности деталей посоветовать прочесть отличную книжку "Нюансеры" за авторством господ Олди. В самом деле, прочитайте - это высокохудожественное увлекательное чтение, рекомендуем! И вот тут происходит интересное. Для читателя мир предстает уже целостным - и он его разгадывает и разглядывает. А вот автор не может себе позволить создавать мир по мере продвижения по сюжету. Автор, вроде как, (так считается!) должен создать мысленно все, что он хочет показать - а потом подробно описать. То есть поиграть в господа бога, что ли? Отчасти да. Но на самом деле... На самом деле чаще всего мир и для автора рождается с одной-единственной фразы. В норе жил Хоббит. (Дж. Р. Р. Толкин) Шаркающей кавалерийской походкой... (А. М. Булгаков) По городу шел маг. (Э. Годвирдсон) В предыдущей статье о ремесле-и-искусстве мы говорили о главном герое - наших глазах и ушах, руках и сердце. через которые мы показываем/познаем мир книги. Так вот - первая фраза - самая хлесткая, цепляющая, самая главная, даже если она не идет самой первой строчкой, но задает лейтмотив всего текста - она не просто распахивает дверь. Она знакомит с этим самым главным героем. Это - так называемая точка входа. Если вы хорошо знаете мир своего текста - потрудитесь построить эту точку входа. Это как в композиции картины - куда первым упадет взгляд и куда он двинется? Зависит от вас. Это - композиционное, структурное решение. И оно, поверьте, архиважно. Напоследок я дам только один совет - просто потому, что меня на самом деле об этом спросили. О нет, я не буду, как те блогеры, врать, рассказывая, как личка ломится от сообщений... на самом деле меня спросил ровно один человек, мой хороший знакомый. Но раз есть вопрос хотя бы от одного человека. значит, это интересно, так? Вопрос звучал так: как правильно создавать описания в книге - описания всего на свете. Чтоб они, значит, были яркими, объемными, но при этом без излишеств? А вот я поломал голову - и могу ответить. Во-первых, надо всегда отталкиваться от цельного образа-настроения, которое нужно задать - будет оно веселое, грустное, легкое, мрачное... Почувствовать, если хотите, сердцем. (Ибо тот, кто пишет рукой - забыл лицо своего отца, эхе-хе-хе-хе) Да, для любого более-менее развернутого, богатого эпитетами описания - это необходимо. Как ведущая партия в музыке. У текста вообще очень много общего с музыкой и с картинами, н самом деле. И там, и там, и там важны - настроение, тональность, композиция, такт и ритм. Но это уже отдельные глубины, о темпе и ритме сказано много все теми же Олди, так что отвлекаться не буду, отправлю любопытных читать их многословные опусы о мастерстве писателя, они очень хороши, серьезно. Итак, первое - представить настроение. А уже потом создать свою собственную "точку входа" - взять и представить, что это ты, автор, ты сам, писатель, на это все смотришь. Вот стоишь рядом с героем и смотришь. Рядом со своим главным героем. И "точка входа" для писателя и читателя в этот момент должна слиться - только тогда это ведущее настроение передастся через черные буквы на белом фоне, оживет и запоет той самой внутренней мелодией. Но что это мы все "смотришь" да "смотришь"! Давайте вспомним про все пять чувств. Не обделяйте ни героя, ни читателя полнотой восприятия - вспоминайте про слух и вкус,про осязание и обоняние. А значит - не только смотришь. а еще и нюхаешь этот же воздух, трогаешь те же предметы, слышишь те же звуки. И вот тут - а какие они? Достаточно самых простых, но точных слов, если честно. Будьте лаконичны, но максимально честны и точны. Пишите о том, что знаете, скажу я, внутренне ненавидящий эту фразу - и поясню следом, о чем же я на самом деле. О тех вкусах и запахах. о тех звуках, прикосновениях и прочем - что вы на самом деле знаете. Не придумывайте. Не усложняйте. Ваш герой - живой человек. Почти... почти как вы, да. Даже если и нет - то читают вас люди, которые почти как вы. Во всяком случае, с точки зрения биологии и физиологии. Поэтому - не усложняйте, умоляю. Пусть все будет просто - но по-настоящему, без вранья. Ведь фальшь в тексте - она как фальшь в музыке. Ее не скроешь. И в описаниях-то, по большей части, главное вот что: выделить пару ведущих "нот", и на них сосредоточиться, ибо они собственно и задают тон. То самое - настроение. А дальше дело уже за малым - отталкиваясь от настроения сцены, выбирать и эпитеты. Вот быстрый пример. Скажите: "горький, холодный" - и это одно настроение. И следом скажите так: "терпкий и свежий". Чувствуете разницу? А ведь все это можно сказать про запах степной травы! Но какие полярные настроения, заметили? Хорошее упражнение, рекомендуем мысленно иногда выполнять его, как художник рисует этюды, а музыкант играет простые гаммы. И я уже на самом деле наговорил тут для первого захода достаточно, и поэтому подведу итог. Имеем мы что? Имеем мы положение о точке входа как конструктивно самой важной части на старте текста. И положение о честности. И еще напоминание - пишите сердцем. Думайте головой, пишите сердцем, да. Потому что читающий захочет сердцем же и читать в 90% случаев, и это правда. Кто пишет рукой - ну, вы понимаете, да? Удачного входа в собственный текст, господа коллеги и сочувствующие. В норе жил Хоббит. По городу шел маг... картинка взята из открытых источников в сети интернет