Результаты поиска

Это наш подарок на Мидсуммар вам, дорогие наши читатели. Один из самых важных для нас и дорогих нам текстов из цикла "Точек Бифуркации", в мистической вестерновой его итерации. События привязаны к лету как самой главной поворотной точке в судьбе героя - летом он родился, летом же встретился с той частью своей судьбы, что так долго не давалась в руки никому... и летом стал тем. кем должен быть - окончательно. У этого текста непростая судьба - в конце лета мы вам расскажем, какая именно - а пока просто дарим вам возможность прочесть его. Тест входит как составная часть в роман-в-повестях "Нью-Мексико, год 1887" и ранее в открытом доступе представлен не был. Рысиное сердце Нью-Мексико, год 1867, Сьерра-Каунти, где-то в лесах вдоль Рио-Гранде. Лето перевалило за середину. Самое горячее, жаркое, пыльное время. Солнце выжаривало так, точно злилось на все сущее на земле - и желало, чтоб о его гневе все знали. Но двое людей все равно упрямо тащились по дороге не первый день. Оба относились к тому сорту мужчин, каких ближайшие соседи пренебрежительно зовут "гринго", только вот один был взрослым - а второй ребенком. Рааданхи не особенно понимал, почему те, за холмом, в своих каменных и деревянных коробках, делают какие-то различия между ними самими и такими, как его скорые гости: для него это были совершенно одинаковые чужаки. Вот от тех, что дальше к северу, по реке, они и правда отличаются. Рааданхи прислушался. Впрочем, в этих "гринго" было немного и от речных соседей. Совсем немного. А ещё... Рааданхи вздохнул. Он догадывался, конечно, что так может получиться - и вот, убедился. Люди никак не могли взять в толк, что вся жизнь утэвво устроена настолько иначе, что подобные просьбы выглядят дичайшей глупостью. Какой ты мужчина, если не несёшь ответственность за свою жизнь и жизнь тех, кому ее подарил? Что с них возьмёшь... гринго. Скоро эти двое будут здесь, и старший скажет много, много всякого разного. Навряд ли Рааданхи услышит хоть что-то, что его удивит или заинтересует. Помогать он не хотел - это было не его дело, а заплатить старший ничем, на самом деле нужным старику Рааданхи, не сможет. Но вдруг в груди старика заскреблось любопытство. Пришли? Ну и пусть. Послушать, подумать - у старика сейчас хватает времени. Выгнать он всегда успеет, что уж! Старик приготовился к длинной и увлекательной (для него самого, разумеется) беседе. Тем более что старшего из гостей он даже знал. И, как ни странно, не питал ни малейшей неприязни. - Ну и зачем ты пришел, Питер? - дед сидел на ворохе лоскутных подушек и узорчатых одеял, курил трубку и насмешливо смотрел прямо в лицо гостю. Смотрел, впрочем, громко сказано. Уставился совершенно белыми, затянутыми тонкой, как птичье третье веко, пленкой, глазами. Питер О'Нил мог бы поклясться, что бельма чуть светятся в сумрачной тени навеса-жилища, и от этого делалось не по себе. Но ещё больше не по себе было от того, что при этом явственно ощущалось - слепота эта кажущаяся. И старик все замечательно видит. - Здравствуй, Рааданхи Орлиные Глаза. Я думаю, этот вопрос несколько, кхм, излишний. Оглянулся за спину и позвал: - Подойди сюда. Мальчишка, до того держащийся за спиною у Питера, настороженно зыркнул из-под встрепанной челки, замялся, но подошел. Питер опустил ладонь на его макушку. Парню было уже шесть лет, но вел он себя совершенным дикарем – и проще было быть готовым поймать того за шкирку в любой момент, чем потом расхлебывать его уже совсем недетские выходки. - Это твой внук, Рааданхи. Мальчишка, чуть втянув голову в плечи, посмотрел из-под отцовской ладони на старика – и замер, как птица перед змеею. - Я вижу, - Рааданхи рассмеялся, пуская густые клубы дыма. – Ты только поэтому здесь? - Дед, ты прекрасно понимаешь, что я не стал бы тащиться к вам просто ради знакомства. В конце концов, ради этого ты и сам бы мог приехать! - Ты хочешь его вернуть нам? Ну, знаешь ли… - Погоди, Рааданхи. Погоди. Я не хочу сбрасывать с себя ответственность – я прекрасно помню, как вы там у себя поступаете с ничейными детьми, поэтому про то, чтоб отдать вам ребенка, не идет речи. Я пришел просить помощи. - Какой? - В воспитании, какой еще. - Знаешь, я все никак не могу понять, почему люди считают, что ответственность за рожденного ребенка полностью несет мать – ну или ее семья целиком. Нааликайя выросла у нас, она людей-то видела только на рынках всегда, когда покупала бусы или ткани, так откуда ей было знать, что ты… - Погоди! Я ее не заставлял! Наали сама пошла за мной, и те четыре... черт, пять лет жила, не ведая вообще никакого горя. - Я знаю, - Рааданхи усмехнулся. – Иначе вот его, – дед показал мундштуком трубки на замершего мальчишку – тут сейчас не было бы. Дай закончить. Откуда ей было знать, что ты не захочешь потом отвечать за итог ваших отношений? - Я не «не хочу отвечать», - Питер рассвирепел. – Хватит потешаться, шаман. Я пришел тебе не как к родственнику, если на то пошло. - А как кому? - Как к тому, кто много знает. Много больше, чем любой другой живой человек… или не человек. - И о чем ты хочешь попросить? - Спаси моего ребенка. Я спас твоего – тогда, от работорговцев. Вернул ей свободу воли и правду быть собой… так у вас говорят, да? - Нааликайя много рассказывала, м? - Достаточно, - Питер кивнул. Снял шляпу, сел. Кивнул мальчишке – тот, не спуская глаз со страшного чем-то старика, сел тоже. Потом вдруг отвлекся - подобрал с земли лист, и начал медленно его ощипывать, разбирая на тонкие жилки. Вовсе не растерянно, а весьма увлеченно, надо сказать. - Поясни, что ты сказал сейчас. Что значит – спаси? Твой сын не выглядит больным или несчастным. - То и значит. За последние полгода Дэф почти разучился говорить. Он почти не понимает, что значит какой-то запрет, слушается только тех, кого боится. Никак не может взять в толк, почему нельзя, например, точно также разобрать на волоконца, как он сейчас щиплет лист, скажем, птицу. Еще живую, заметь. Так не было еще год назад, Рааданхи. Но чем старше он становится – тем хуже. - Ты не знал, что такое бывает? - Знал. - И? - И поэтому пришел к тебе. - Это почему же? - Да потому, что у нас с такими детьми поступают так же, как у вас с ничейными. А я не хочу. Это ты в состоянии понять? Рааданхи Орлиные Глаза выпустил густое облако дыма. Исчерченное морщинами, оливково-смуглое, как у всех утэвво, лицо его не выражало ничего, кроме глубокой задумчивости. Шаман молчал долго – Питер, нетерпеливый и порывистый, только чудовищным усилием воли сдерживался, чтобы не поторопить старика. Сидел, мучительно ждал ответа, иногда одергивал мальчишку, порывающегося поймать стрекозу или продолжить ощипывать, ну, скажем, уже край дедова одеяла – вон уже примерился, ага. Наконец Рааданхи выдохнул еще одну струю дыма, и сказал негромко: - Хорошо. - Ты согласился, что ли? Ушам своим не верю - Будь добр, поверь уж. Скажи-ка мне, его имя, - дед показал на мальчика – что-нибудь значит на вашем языке? - На том, котором мы сейчас говорим – нет; если говорить на нем так, как говорят к востоку отсюда - выйдет почти как «смерть», занятно получилось… Но все-таки на языке, на котором умеет так залихватски ругаться моя мать, у этого имени очень даже есть смысл, и при том довольно простой. - И что же оно значит? - Черныш, - усмехнулся Питер. Встрепал и без того лохматую макушку сына – и тот, как недовольный лесной кот, втянулся и зашипел. Только что укусить не попытался. Питер погрозил ребенку сжатым кулаком и вздохнул. - Вот и будет пока до поры – Черныш. Человеческого – да и любого другого нормального - имени он пока не заслужил. Оставишь его здесь – я подумал, и кажется, знаю, что можно попробовать сделать. Ведь вы оба все равно ничего не теряете. - Я понял, - кивнул Питер, потом развернул мальчишку к себе и внушительно сказал: - Останешься с дедом. Будешь слушаться каждого его слова. Если нет – приеду и выпорю. Это понятно? Паренек сумрачно насупился и кивнул. - Погоди. Он и без этого будет слушаться. Иди сюда, дитя, - Рааданхи поманил его ладонью. – Дай руку. Ребенок нехотя послушался, и дед ловко поймал его за запястье: - Садись. Тот послушался. Рааданхи, не оглядываясь, выудил из сумрачных глубин своего убежища какую-то чашку. Резанув подушечку своего пальца об край висящего на шее плоского серебряного диска, старик обмакнул набухший кровавой росой палец в чашку. Там была какая-то краска, похоже. Этой краской он начертил внуку на лбу три вертикальные полоски. - Смотри мне в глаза, - приказал дед, и мальчик нехотя подчинился. Рааданхи сказал что-то малопонятное на утэвво. - Повтори, Черныш. Мальчик с некоторым усилием повторил странное слово, и тогда Рааданхи отпустил его ладошку и кивнул с легкой улыбкой: - И так будет… Питер, я ничего не обещаю. Я задумал нечто странное и по вашим, и по нашим меркам – и поэтому ты с этого дня тут не появишься ни разу больше. Если все получится – ты узнаешь, мы сами приедем к тебе. А если нет… то тебе и не нужно будет знать. И ты должен понимать, что, может быть, никогда больше его не увидишь. - Господь бог всемогущий, да что угодно лучше, чем предложенное мне дядей, например! – раздраженно закатил глаза Питер. - Дед, я не сопливая девчонка, хватит меня шпынять. Я и так все прекраснейшим образом понимаю – и в особенности отдельно понимаю, с кем именно я связался, шаман Орлиные Глаза. - Ну что же – если понимаешь, это хорошо. Тогда – уходи, и не оглядывайся. - Как скажешь. Питер, противореча сам себе, на секунду замешкался – и все-таки сунул в ладонь ребенку какой-то брелок. На память. И ушел, как Рааданхи и просил – не оглянувшись. В самом деле, после того, что дядюшка Джон сказал тогда вечером – «Будь мужчиной, Пит. Таким, как он, не место среди людей. Бери дробовик, поезжайте в лес…Так делают все, другого выбора нету» Питер встряхнул ноющую до сих пор от встречи с дядиной челюстью кисть и злобно подумал – шиш вам. Всем. Питеру О’Нилу никто не смеет указывать. «Таким, как он, не место среди людей» «Пит, это ненормально. Сегодня он оторвал голову козе голыми руками. – И что же? Коза, дядя Джо, это еда. – А то, что сегодня это коза! А завтра? На той неделе твой сын прокусил ладонь кому-то из работников… у него в неполные шесть лет силы, как у здорового двадцатилетнего парня! - Что ты от меня хочешь, Джо? – Будь мужчиной, Пит!...» «Таким, как он, не место среди…» Среди кого угодно. Сами утэвво не считали полукровок за равноправных живых существ тоже. Рааданхи явственно слышал и видел клубящиеся вокруг Питера чужие слова и мысли – и поражался тому, что Питеру удалось уговорить его. Но ведь тебе, Орлиные Глаза, всегда было интересно, отчего метисы, рождаясь обычными детьми, с возрастом превращаются в калек или телесно, или умственно? У одних взрослело только тело, а разум замирал, как нераскрывшаяся куколка бабочки. У других вдруг давало сбой тело, которое истязали неведомые болезни. Третьи… третьи становились неприручаемыми зверенышами. Как Черныш. Мальчишка попался еще сообразительный – дичился, норовил стянуть еду, когда дед не видит, совершенно дикарски развлекался ловлей лягушек и птиц, которых Рааданхи далеко не всегда успевал вызволить из цепких и совершенно недетски сильных рук внука. И в то же время был осторожен и внимателен. И дед ни разу не ударил его: в том не было нужды. Старику хватало грозного голоса – парень совершенно справедливо боялся старого колдуна и так. - Куда руки тянешь? Прежде чем взять еду, нужно спросить. Хочешь есть – попроси. Словами, Черныш. Не скули, ты не щенок койота и не волчонок. Проси. Словами. Человеческими обычными словами. «Он почти разучился говорить за последние полгода» Разумеется, хмурился мрачно Рааданхи. Разумеется, разучился – зачем оно ему? Боясь вспышек гнева этого бесенка, вы стали угодливо обходить любую неровность – и ему просто перестали быть нужными и речь, и учтивость! А бесноваться мальчишка умел еще как. Только Рааданхи-то ничем не удивишь. И ребенок скоро привык – деда ничем не проймешь. А если будешь слишком упорствовать – тебе же хуже. Дед был страшен в гневе. Поэтому неохотно, но медленно Черныш вспоминал человеческие слова. Учился просить еду и разрешения взять какую-то вещь. Делать что-то без спросу – о, отвык не сразу, конечно. Потом учился чему сложнее - благодарить за позволение, например. Вспоминал ту речь, что знал раньше – и учил новую. Трескучую, раскатистую, чуждую – речь утэвво. Дело шло медленно – но шло. И годы шли тоже. Зачем, спрашивали его, учить безмозглого звереныша вещам, которые должны знать только лучшие из лучших? Почему ты считаешь, что сможешь обмануть законы жизни, шаман? Да и зачем тебе это? Конечно, в тайне сохранить своего необычного ученика шаман не мог – о нем прознали, пусть и не слишком скоро, а где-то через год. Через год «звереныш» уже как раз привык быть неслышной тенью деда, не лезть под руки и не делать без дозволения ничего такого, за что по законам утэвво полагалось бы наказание… участь полукровок незавидна, им можно гораздо меньше, чем обычным детям, да и многие часто расценивают их как «ничейных». Нужен могучий заступник, чтобы выжить в таком мире – и у Черныша он, конечно, был. Рааданхи боялись – с ним не связались бы, боясь навлечь гнев колдуна, ни воин, ни старуха, ни шаман из тех, кто младше…. А они все сейчас были младше. Медвежий Лоб, Дыхание Быка, Волчья Лапа – самые старшие, но, когда им пришел свой срок искать дорогу в неведомое, Рааданхи уже был овеян недоброй славой. Им ли перечить тогда ему? Питер О'Нил, говоря, что знает, с кем связался, вряд ли понимал до конца – или все-таки понимал? Если так, то Рааданхи проникся уважением к этому странному человеку. В конце концов, у них со старым шаманом было кое-что общее: оба ненавидели, когда им указывают. И если Орлиные Глаза сомневался в своем решении сколько-то, по после того, как Медвежий Лоб высказал свое неодобрение, старик понял, что не отступит. Еще и этот скверный мальчишка, ученик его, смел вмешаться в беседу старших! Рааданхи затушил трубку и сказал тогда - мне не нужно ваше одобрение, ведь я не просил совета. Старик знал одно – кажется, он сумел разгадать, отчего с полукровками всегда так неладно. Время для разума и для тела в одном-единственном ребенке текло по-разному. Они как будто разрывались меж двух миров – у одних разум не поспевал за растущим телом, и эти вечно оставались безобидными дурачками. У других гасла жизненная сила тела, питая растущий разум – все те болезни, странные и непостижимые, что обуревали таких детей, порождены были нехваткой внутреннего огня. Так похоже, когда колдовской дар сжигает изнутри оболочку тела, если колдуна не учить! Именно это состояние звали «шаманской болезнью», именно она чуть не сделала вечным калекой шамана, носящего прозвище Дыхание Быка – он прошел посвящение самым молодым из нынешних колдунов. Рааданхи видел – его внук не похож ни на того, ни на другого сорта детей-метисов. Он был из тех, чьи тело и разум до последнего борются друг с другом, выдирая друг у друга крохи жизненной силы, выжигая душу. Именно поэтому, поэтому, и никак иначе они становятся кем-то вроде хищников в человеческом обличье. Что будет, если такого ребенка учить самым сложным, самым хитрым вещам, заставляя дни напролет думать, нагружать ум? Тогда разумное начало начнет одерживать верх. Так и получалось, Рааданхи видел. Он сумел втолковать ребенку главное - ценность чужой жизни. О, для этого пришлось изрядно постараться! Отняв в очередной раз полузамученного зверька, старик не вытерпел. Смотри мне в глаза, велел он. И дай руку. Начертил на предплечье три длинные царапины – и, когда скупые росинки крови выступили на бледной коже мальчишки, произнес те слова, что позволяют сознанию колдуна окунуться в чужой разум, только теперь он устроил такое путешествие для своего воспитанника. Что же, почувствуй, каково было этому бурундуку. И заодно что там еще – птицы, мышата, коза? Смотри, смотри их глазами, и почувствуй на своей шкуре – что такое, когда больно другому существу. Причинять боль и отнимать жизнь может только тот, кто знает им цену, сказал он напоследок – и оно сработало. С того дня перепуганный вусмерть мальчишка больше никогда не мучил зверей просто так. После этого дело пошло еще легче – паренек взрослел, у него оказалась неплохая память и отличная наблюдательность. Говорил он, правда, все еще как-то плоховато, и чужая речь – язык утэвво – давалась ему тяжело. Деду бы радоваться – он разгадал тайну, которая делала полукровок нежизнеспособными. У него получилось исправить сломанное от рождения! Но радоваться старый шаман не спешил. Все ли пойдет дальше гладко? Не погаснет ли без его постоянного контроля с таким трудом раздутый огонек души? Могло быть и так. Но дело шло к другому – его внук начал болеть. Попал под дождь – велика ли беда! Но простудился едва ли не насмерть. Рааданхи умел лечить любую хворь, конечно – но что здоровый и крепкий подросток способен в одни сутки слечь, просто забыв спрятаться от ливня, видел впервые. Подумать бы тут уже, что ненавистного полукровку кто проклял, хотя бы и тот же гнусный мальчишка, ученик Медвежьего Лба, просто из желания потренировать умения – но Рааданхи уверился очень скоро, что никто не рискнул провернуть подобное. Он проверил, да. Конечно, никто не рискнул! Рааданхи нашел бы умника в два счета. И это не проклятие… точнее, проклятие не от человека и не от утэвво. Не от колдуна, не от чужой воли. Это сама судьба проклинает легкомысленных родителей, приведших в мир полукровку. Только вот Рааданхи было не впервой спорить с устройством мира. Мальчишке шел одиннадцатый год. Исполнится дюжина – поведу на посвящение, решил старик. Пусть просит у духов помощи – иначе все то, чему он научился, превратится в пепел. Обидно было бы потерять труд стольких лет! Рааданхи сам не хотел признаваться, но в этом парнишке он все чаще видел отражение всех своих многочисленных сыновей и дочерей. В Черныше есть его собственная кровь – так неужели он готов уступить, признав родство однажды? Гордость старика была как бы даже не выше его колдовских умений. Нет, его род не отдаст на съедение никого из своих без боя, это уж точно. А он свой – даром, что у него слишком бледная, светлая кожа и лицом он почти что вылитый папаша Питер О'Нил, разве что глаза материны. В нем столько знаний самого Рааданхи, что родство их отрицать не возьмется никто. При чем знаний всяких, начиная от самых простых – как выстрогать ложку, как стрелять из лука, как рыбачить даже голыми руками, а потом сварить себе обед из наловленного. Какие травы съедобны, а какие – ядовиты. Как приманить свистом птицу или зверя, чем отличаются следы самок и самцов зверей одного и того же вида – и где накопать глины, если решил слепить себе новую посуду. Рааданхи рассказывал ему попросту вообще все, что знал, даже понимая, что бизонову долю из этого мальчик, став старше, попросту забудет. Деду было нужно, чтобы память и ум мальчишки работали на самом пределе возможности постоянно. Чтобы силы души не позволили погаснуть разуму. И раз телесные недуги пока не взяли верх, то нечего ждать, когда это случится. - Пройдет зима, - говорил старик, кутаясь в одеяло и помешивая в котле питье. - На исходе весеннего сезона, в полную луну, ты, Черныш, пройдешь тропой духов. Тебя выберет дух-защитник, и ты станешь или как я… или как твоя родня по ту сторону леса. Выбирать ты, скорее всего, не сможешь. - Это обязательно? – спросил паренек. - Да. Я так сказал. - Хорошо, - мрачновато отозвался он и оглушительно чихнул. Рааданхи с тревогой поглядывал на косую пелену дождя за навесом. Только бы мальчишка нормально пережил зиму. О том, что тот может не пережить посвящения, старый колдун старался не думать. И с середины зимы, и до конца весны варил зелья, колдовскую белую краску, бодрящие отвары – все, что может понадобиться ищущему пути по тропе духов. Это-то он умел лучше, чем кто-либо. Двенадцать лет? Он не переживет посвящения. Его едва пережил я сам – мне было восемнадцать! – говорил Дыхание Быка. Только у меня выбора не было, добавляет, подумав. У моего внука тоже нет, отмахивается Рааданхи. И у меня – нет. Дыхание Быка носит свое имя в честь духа-зверя: эту историю знают все шаманы, что встречались с ним. Дух явился в облике зверя, как это заведено. И растоптал молодого шамана в кровавые лоскуты. Оживил дыханием, собрав заново - и вернувшийся с тропы духов забыл о своей телесной увечности навсегда. Иссыхающая рука и почти не слушающаяся нога? Да кто бы поверил, что когда-то Дыхание Быка был таков! Боялся ли тогда молодой шаман не вернуться? Да разумеется же, нет. Лучше рискнуть, чем жить калекой – он сам это говорил много раз. Так если стоит вопрос, что сожжет тебя изнутри быстрее - безумие или болезнь - есть ли выбор? Черныша дед, конечно, не спрашивал. Просто велел - а мальчишка ему верил, как себе. И время пришло. - Я тебе скажу то, чего мне в свое время не говорили. Слушай хорошо, Черныш, - Рааданхи поправил на шее связку амулетов и коснулся пальцами бубна – напившийся жара костра, он звонко и чутко отозвался хозяйским пальцам, загудел еле слышно. Пришла выбранная ночь полнолуния – лучшая в этом году, Рааданхи был уверен. - Я слушаю, говори, - ответил мальчик. Ветер трепал его отросшие уже, рассыпавшиеся по плечам волосы с вплетенными перьями и бусинами, и белым лунным молоком сияла краска на руках, плечах, груди. Паренёк был собран и серьёзен; дед вздохнул, помолчал и проговорил: - Запомни главное - ничего не бойся. Даже если тебе покажется, что ты умираешь... или что уже умер. Ты понял? - Да. - И запоминай все. Вообще все, ясно? - Да, ты говорил, дед. Я помню. - Тогда пошли. Дай руку. Старик подвёл мальчишку к костру: - Садись, смотри в огонь и слушай. Смотри до той поры, пока не перестанешь видеть огонь и лес, и увидишь тропу. Ты по ней пойдешь, и... и когда вернёшься, расскажешь все, что видел. Мальчик кивнул. Послушно уселся, подставил ладони и предплечья, на которых Рааданхи красной краской, замешанной с живой кровью, добавил последние колдовские знаки - да так и замер с разведёнными в стороны руками. Старый шаман ударил в бубен, и обошел кругом и костер, и сидящего рядом с ним. Когда самому Рааданхи пришло время искать туманную тропу по ту сторону обычного мира, ему было заметно больше двадцати. Его внуку едва сравнялась дюжина. Рааданхи помнил, как ему самому было страшно - и как неистово он желал тех знаний, что искал на своей тропе. Но понимает ли, что ищет его внук? Понимает ли до конца, за чем именно отправляет его вздорный и склочный старикан? Может, да. А может, и нет. То шаткое равновесие разума, которое дед смог ему дать, может рухнуть в любой момент, и тогда уже ничего больше не поможет... Рааданхи не сказал мальчику, что далеко не все шаманы возвращались со своих троп, уйдя туда в первое путешествие, не все переживали посвящение. Ему не зачем об этом знать. Старый шаман пел, бил в бубен, звенел связками колокольчиков - и дым от костра поднимался, завиваясь в такт звуку колдовской песни. Дым слепил глаза, но моргать нельзя - было велено смотреть, не отводя взгляда. И мальчик смотрел. Не меняя позы, не шевелясь - где, где эта тропа, о которой говорил дед? Она возникнет за костром - или прямо в нем? Ему что, придется шагнуть в огонь, как огнеящерице? Или... В небе сияла луна - огромная, белая, как из серебра. В лесу поднялся ветер. Где-то заухали совы, и из просторов прерий донёсся плачущий вой койота. Это же далеко, как я могу слышать его? - мимолётно подумал парень, но осекся, боясь отвлечься. Слезы, накатившие от дыма, всё-таки залепили глаза, и сделалось плохо видно, ресницы сами собой, против воли, дернулись, сгоняя мутную пленку.... Костер погас, точно его прихлопнуло великанской ладонью. Густой столб белого дыма устремился в небо - а потом расслоился, потек по земле, окутал все вокруг, меняя открытое взгляду пространство; и в этой пелене впереди отчётливо замерцала белая, как мукой обсыпанная, тропинка. И тогда он поднялся и пошел, как и было велено. Мир дрогнул и изменился, стоило сделать шаг. Сперва вокруг был туман-дым и все смазывалось в темное, сумрачное ничто. Но вот шагнул, раз, другой - и поредело белесое мерцание, и выступили из тьмы деревья, кусты, вереницы странных грибов... лес был не похож на то, что мальчик видел раньше. Здесь деревья были высотой до неба, могучие, с прямыми стволами, с извилистыми ветвями - он им даже имён не знал! В лесу незнакомо пахло - водой, мхом, смолою. Но совсем другими, не такими, к каким он привык с детства. В чем была разница? Да и не объяснишь. Просто все другое. Поднял руки к лицу – показалось, что изменился и он сам. Его ли это руки? Его. Вот краска на пальцах, ладонях, и выше тоже – знаки, что чертил дед, остались теми же. Только ладони и запястья стали шире, и точно силы в руках прибавилось… будто он разом перешагнул лет десять жизни, повзрослел в один вдох. Шел недолго - озирался, глазел на темные тени, что выходили из лесу, смотрели на него белыми огнями глаз, и скрывались прочь. Пролетела птица, шурша мягкими перьями. Зашелся в заливистом хохоте-плаче кто-то неведомый. Зашелся - и точно поперхнулся, оборвав свою странную песнь. Ничего не бойся. Дэф не боялся – просто… не понимал. Кто это там в тенях? Они что-то хотят от него? Должно ли ему как-то их приветствовать? Не зная, как поступить правильно, он остановился - и обнаружил, что стоит на полянке, и тропа за нею обрывается. Мерцают тени за деревьями, скользят, смотрят - и не подходят. Откуда-то понял - жди. Наконец, одна из теней отделилась от своих товарищей. Лунной белизной горели ее зрачки, и походка была мягкой, плывущей. Вот приблизилась, и увидел: это не тень. Это рысь. Громадная, больше теленка, бархатная, мех серебрится и переливается в неверном свете луны, и от басовитого урчания ее дрожит воздух вокруг. Рысь была удивительной - пугающей и невероятно красивой. Гигантская кошка села в какой-то паре футов, с чувством зевнула, показав скальные гряды белейших зубов и клыки-кинжалы. Зажмурилась, не переставая урчать - и по меху ее точно поплыла дымка, неверное марево. Кошка сделалась точно полупрозрачной - он снова не удержался, моргнул, и пропустил тот момент, когда рысь превратилась в женщину, закутанную в пестрые шали. - Ты тот, кто ищет? - спросила она, и Дэф почему-то уверенно ответил: - Да. - Я так и знала. И знаю, что именно! Женщина-рысь рассмеялась, и в голосе ее по-прежнему слышалось бархатное, глубокое урчание. - Тяжёлая ноша, но тебе пригодится, - сказала она. Не обращая внимания на паренька, сложила костерок, чиркнула кремнем, выбивая искру. Откуда-то выметнулись две сумрачные тени без формы, и плюхнули на огонь котел с водой. Женщина набросала туда трав - прятала их под шалью, что ли? И села ждать, когда закипит котел. Ждать пришлось долго - а сесть она не предложила. И стоял, смотрел, молчал. Наконец, рысиная ведьма поднялась на ноги, обошла его со всех сторон, не переставая странно улыбаться. У нее были серебряные с зелёным, яркие глаза, и неожиданно белая, аж светящаяся кожа, а лицо толком рассмотреть мешала пестрая, сплетенная из травы и ярких ниток, полумаска, изображающая кошачью морду. Она одновременно оставалась и женщина, и рысь. И еще кто-то неведомый. Шуршат шали и юбки, походка ее легка, руки, холодные как лёд, касаются плеч и ладоней, шеи, груди. Останавливается рысь-человек напротив, и скребет ногтями по его коже - точно поверх рисунка краской выцарапывает свои знаки. Наверное, так и есть. - Стой смирно, - глухо говорит она. Снимает с пояса нож - каменное, чёрное, ночное лезвие с призрачным тонким краем. Обсидиан. Он видел такой у деда. Стекло из недр вулкана, древнее колдовство земли - вот что такое обсидиан. Узкая, но тяжёлая, точно лапа гигантской рыси, рука легла ему на плечо, надавила вниз, вынуждая сесть. Сел точно так же, как там, у костра сидел - на миг только отвёл взгляд с ее рук на мерцающие глаза, и пропустил быстрый, точный взмах руки с ножом. Обсидиан острее любого другого камня. Обсидиановый нож рыси был острее и крепче любого железа - вонзился на ладонь ниже ключиц и с хрустом пошел вниз, разрезая равно легко кости и плоть. Горячим ручьем хлынуло вниз, из-под клинка - по груди, по животу. Чёрное в темноте, горячее, пар идёт. Ржавое, острое, пахнет железом, пахнет солью, пахнет болью, смертью... жизнью?!? Сцепить зубы, не кричать! Нет, разрывая горло, крик рвется прочь. Не рычание, не стон - человеческий крик боли и страха. Слезы потоком полились из глаз, а во рту сделалось горько, солоно, невыносимо. Холодны пальцы, остры когти, острый, острее любой стали, камень клинка. Нырнула узкая рука в открытую рану, сжала, выдернула вон бьющееся в заполошном ужасе сердце. Темный, глянцево блестящий ком жизни в ладонях, чёрное и красное в тенях и на свету, и все бьётся, бьётся, не останавливается. И в глазах, когда зажмурился, темнеет, но не гаснет, не гаснет - и почему-то все ещё не забыл, как дышать. Крик как ножом полоснул высокое, залитое лунным молоком небо: так кричать может только человек на пределе ужаса, отчаяния, боли. Оцепеневшее тело посвящаемого била крупная дрожь, судорожно сжимались и разжимались пальцы, по запрокинутому к небу лицу неудержимо, потоком текли слезы. И глаза распахнуты, огромные, прозрачные, как вода. Рааданхи опустил бубен, встал за спиной у мальчишки. Положил ладони на худые плечи, не давая упасть, когда тот качнулся назад, закатывая глаза, точно перед обмороком. В кипящем котле сердце лежит. Рысь-женщина поет странную песню. Кровь и не думает засыхать, горячая, липкая... почему, почему он всё ещё жив? Почему по-прежнему остер, цепок остался взгляд, и так ясно видны вышивки на шали рысиной ведьмы - танцующие кошки, и ее мелькающие пальцы, ее улыбка, пар над котлом и мерцание многорядных бус на ее груди? Почему так горячо, так больно? Ветер холодный, студит отверстую рану - но сердцу горячо и больно. Больно, когда, не боясь убийственного жара, ведьма-рысь голой рукою вынимает сердце из котла, и впивается острыми своими, белыми, блестящими в темноте зубами. И рвет плоть на волокна, на тонкие полосы, жуёт, глотает - не торопится, и съедает все до кусочка. Больно, страшно, холодно - и горячо тоже. И... И страх растворился. Уже чего бояться? И нечем, нечем бояться тоже - сердце сожрала рысь, его нет, нечем бояться... Женщина-дух облизывает пальцы – а он видит призрачную рысь, что умывает огромную лапу. Рысь меняется снова на колдунью с ножом – вот она распорола ладонь себе, и льет свою кровь в котел. Размешивает, поет, мурлычет дикой кошкой, говорит что-то – кажется, он не знает этого языка…или знает? - Знаешь, еще как знаешь! – он наконец понимает ее. – Делай, что я скажу. Зачерпывает из котла ладонями, и велит – пей! И нет сил ослушаться – раз за разом подносит она наполненную чашу ладоней к губам, и повелительно произносит: пей. И он подчиняется – иначе она сожрет его целиком, ничего не оставит. Откуда-то это делается ясно без любых слов. С каждым глотком уходит боль – не пропадает, но слабеет, слабеет, тает… только все равно холодно от ветра, облизывающего осколки ребер и пустое место, где было сердце. - Ты храбро держался, - говорит она. – Вот и подарок за это. И, отбросив крышку котла, говорит – взгляни. Сердце. В котле, на поникших от жара травах, лежит сердце – новое. И точно светится оно собственным светом, слабым, еле заметным. Стучит, живое – берет она его в руки, и вкладывает на место прежнего – судорожный вдох, и острая новая боль, короткая, как когда выдергиваешь из раны засевшую там занозу. Боль, что говорит не о смерти, а о жизни – первый раз вдыхать, расправляя легкие, тоже больно. А под ладонями рысиной ведьмы закрывается, исчезая, страшная рана, тянутся края друг к другу, соединяются кости, смыкается плоть, и кровь осыпается сухими чешуйками, как истершаяся краска. - Теперь ты будешь собой, - говорит она, и толкает его легонько, кончиками пальцев. И, не удержав равновесия, он падает навзничь – долго, долго, долго падет, как в омут, как в колодец. Падает в ночь, что по ту сторону тропы духов, в себя-настоящего, в свой прежний возраст – двенадцать лет и несколько дней, в пахнущий ночной прерией ветер, в траву…в подставленные руки деда. Падает навзничь, изогнувшись дугой, хрипит так, точно ему не хватает воздуха – старый шаман ловит своего ученика, кладет на траву, под голову сует свернутое одеяло. И в глазах мальчишки вдруг прорезается огонек сознания. Невидящие, устремленные сквозь все вокруг, они вдруг останавливаются взглядом на дедовом лице, и, дернувшись, мальчишка зажмуривается, и захлебываясь рыданиями, сворачивается в клубок. Руки к груди прижал, и дышит так, точно под водою сидел все это время – надышаться не может. - Что? Что ты видел? – спрашивает Рааданхи. – Что и кого? - Рысь. Рысь! У нее такие… такие острые зубы, о, такие белые, такие острые! И она обратилась в человека, она… - глотая слова, он все выкладывает, говорит, говорит, не замолкая – пока вдруг не накатывает на него дремотная тяжкая усталость. Бормочет сонно: - И сказала – будь собой…ушла. Растворилась, пропала… Мальчишка заснул, точно ему в глаза сонным зельем плеснули, в единый миг. Рааданхи, сидя рядом, погладил его по голове, вздохнул и проговорил негромко: - Спи, Рысиное Сердце, спи, храбрый малыш. Ты даже не представляешь пока, что она тебе подарила… поймешь со временем. Духи, знаешь ли, не ошибаются. Спи, Дэф. Ты заслужил полное имя, и свое прежнее человеческое, и наше, тайное. Рааданхи будет сидеть курить трубку до самого рассвета. Вспоминать орла, что выклевал ему глаза на его собственной тропе посвящения, и вложил в пустые глазницы сверкающие алмазы – о, вовсе не тогда Рааданхи ослеп, нет! Но когда старость тела взяла свое, и его настоящие земные глаза затянуло пленкой старческой слепоты, он не потерял зрения – у него осталось то, что подарил дух: зрение в других мирах, зрение колдовской силы. А у мальчишки останется выстраданный, полученный в страшном испытании разум – человеческий, настоящий, живой. Ведь только умение считать звезды лежит в голове, а душа, что отличает разумное создание от зверя – она живет в сердце. Его внук едва ли сейчас осознает, что дар от женщины-рыси стоил всех мытарств и страданий, что ему пришлось перенести – но он стоил, до последнего мига. Рааданхи только сейчас понял – у них все-таки получилось. Он научил внука быть человеком, духи отозвались на просьбу сделать приобретенное умение настоящим, таким, что останется на всю жизнь, частью его природы и естества. Рысь, ну надо же! Превратилась в женщину в накидке… К каждому, кто выходит на туманные тропы колдовского мира, выходит свой дух. Но ни разу еще Рааданхи не слышал о тех, кто превращался бы в человека. Что это значит? Да то, что мальчик не станет колдуном – но ему это и не нужно, ведь так? У рыси-женщины были белые ладони, и белое лицо… что же, намек более чем ясен, к чьей семье его причисляют те, кто видит и знает больше живущих здесь. Через год парень вернется домой, и тогда Рааданхи вздохнет одновременно с облегчением – он сумел провести по дальним тропам самого необычного ученика из всех! И с тоской – а ведь успел привязаться-то. Ничего. Рааданхи много видел учеников – может, рискнет еще кого взять потом… чтоб тоскливо не было. Может быть. Еще раз провел ладонью по лбу внука, накинул ему на плечи одеяло, поворошил костер. - Спи, сын моей дочери. Спи, рысенок. До утра еще так далеко…! *иллюстрации к тексту: номера 1, 11 - художник Мария-Валерия Моррис, иллюстрации официальные и включены в книгу "Нью-Мексико, год 1887" Прочие иллюстрации - авторские; цветные (номера 9 и 10) являются частью проекта "Рэд-Крик таро"

Третья из серии презентаций по асиновскому району, и - пока что финальная на этот сезон. Библиотека им. Г. М. Маркова в с. Ново-Кусково Не скроем - в серии трех встреч именно эта принесла наиболее яркие впечатления. во многом потому, что мы сами как рассказчики в этот раз, кажется, идеально смогли скомпоновать все части выступления по времени так, чтоб успеть поведать обо всем, чем хотелось, и обо всем, что заинтересовало ребят. Кроме того - очень отзывчивая и душевная аудитория. А вопросы мелкого паренька в кепке меня вообще покорили. В частности, этот на диво рассудительный юноша спрашивал: - Как вы думаете, снимут ли по вашим книгам фильм, и хотели ли бы? - Какая ваша следующая книга будет? - Почему решили начать писать - не что-то другое творческое делать, а именно писать? Это от скуки или от чего-то другого? Напоминаю - ему лет 10-11, не больше. Библиотека в Ново-Кусково приятно поразила и фондом, и выставкой, посвященной сибирским писателям (преимущественно, конечно, семейству Марковых, раз уж имя библиотеке дал как раз раз писатель Марков, однако возможность хоть с кем-то поговорить о, скажем, Елегечеве - дорогого стоит!), и приятной атмосферой. Ребята, что собрались - чудесные) Путь вас и было немного, а встреча прошла, как нам кажется, душевно, легко. и ко взаимному удовольствию. Подарили экземпляр книги в фонд - и на него немедля нашелся читатель! Это ли не радость - видеть, что твои книги интересны? И книги, и истории, что мы рассказываем, и иллюстрации... все и сразу. А еще - ребята, спасибо за на самом деле неординарные и интересные вопросы - про экранизации, про то, отчего мы начали писать, и про следующие книги! Первая, и, надеемся, не последняя наша встреча в Ново-Кусково прошла как нельзя лучше, одним словом. Восхитительные дети, прекрасная библиотека. И космически прекрасное село на краю густого соснового бора, со следами археологических раскопов в самой глубине, с белыми мхами, с лисичками и брусникой по осени... Обожаю Ново-Кусково. Без шуток.

А нам есть чем интересным поделиться с прошедшей презентации, знаете ли! Раз уж местные СМИ по какой-то причине не появились, мы сделаем работу хрониста сами) И да, нам есть, чем поделиться! Маленькая коллекция устных отзывов о книге "Приключения на ранчо Рэд-Крик" по следам двух презентаций, анонимно, в силу того, что автор боится перепутать, кто именно и что говорил, да и не всех собравшихся запомнил, так что не судите за неуказанное авторство изречений строго, а также за лексическую "выжимку" из порой довольно многословных диалогов: - "Читается очень легко, увлекательно" - "Прочел мой знакомый, ему очень понравилось. Был прям счастлив, что причитал такую книгу, надеюсь, сегодня он к нам придет на презентацию" (да, если я все правильно опознал, то читатель пришел, и это было невероятно радостное для нас событие!) - "Хорошая приключенческая книга" - "Очень понравилось то, что в итоге это книга о доброте и чем-то светлом. И вообще книга без грязи, без такой, эээ, беспросветности, а то иногда возьмешь книгу - и там это сразу, с ходу на тебя выливают. Чернуху не люблю, а ее сейчас много в книгах" - "Отношения детей и родителей, и дружба в книге описаны здорово" - "Интересные социальные вопросы поднимает книга, если так посмотреть. Та же дружба - вот как и почему нельзя дружить с теми, кто богаче? Как много значит воспитание..." - "Психологических интересных моментов много было. Про храбрость, про дружбу, про семью" - "Мальчики защищали младших, это так здорово, учит взаимовыручке, и так приятно было читать" - "Из текста понятно, что, когда отец занят, получается, что сын чувствует одиночество, но даже такой занятый отец стремится дать ребенку, что умеет сам, делает для социализации ребенка очень много" - "Слог понятный, легкий, быстро читается. Только почему все-таки 16+? По-моему, все-таки от 12, герою-то 12 вот" - "Загадочно вышло с тем страшным сном Джейка - и вот у меня вопрос: а правда этот, на кого мальчики подумали, что он оборотень-сова, таким является?" (На этом месте Эйрик Годвирдсон натурально ликовал - интрига удалась, автор и добивался того, чтоб читатель решил сам: все ограничивается стечением обстоятельств или Боб и в самом деле сова-оборотень? Каждый решит сам - а автор лишь загадочно улыбнется. История хороша будет и так, и этак) - "Иллюстрации очень интересные" И наше любимое, не о книге, а о самой презентации. И любимое потому, что максимально эмоциональное: - "КАК уже целый час прошел!? А я думала ну не больше полчаса!!" Надеемся, что вам было так же интересно, как и нам) Искренне ваши, Эйрик Годвирдсон, двое в одном литературном воплощении

Презентация - звучит громко) Однако нужно же с чего-то начинать знакомиться с теми. кто будет читать твои книги? Нужно - решили мы. Первая встреча с "живыми настоящими писателями"(с) состоялась в крохотной библиотеке на окраине родного города - библиотека-то крошечная, а вот детей пришло вдвое больше, чем мы планировали) И это отлично! Дети оказались весьма занятные - как минимум, человека три читало " Остров сокровищ", да и вообще "книжных" детей было замечено порядочное число, как мальчиков, так и девочек. Приятное наблюдение, надо сказать! Чем мы занимались на встрече? Ну, сперва я процитировал Пратчетта - про шляпу и встречи с читателями, подытожив: как видите, шляпа у меня уже есть. Народ шутку оценил! После... ох, после "все как в тумане"ТМ. Я много и долго рассказывал и про то, как дошел до состояния "не могу не писать", про любимые в детстве книги, про индейцев и про наши индигенные малые народы, коротко рассказал про то, как люди по разную сторону земного шара рассказывают, сидя у костра, почти одинаковые сказки - о совах, лисах и колдунах. Размахивал руками, показывая на карте все области, где обнаружены следы дене-енисейцев, изображал воображаемый глобус - вот, говорил я, прямо противоположные точки! И здесь, поздним вечером, однажды старая бабушка-навахо расскажет сказку младшим родичам - точно такую же, какую могла ровно в это же время рассказывать, ну, скажем, чулымка из семьи Тарлагановых - вспоминая старые-престарые сказки, что слышала когда-то сама. Как давно разошлись пути этих людей? О, очень давно, очень... Мне хотелось, конечно, углубиться в антропологию - но презентация-то была книжная, да и ребята все же несколько излишне молоды для такой долгой и развесистой лекции, по-моему) Но коротко я все же обрисовал, в чем самое интересное зерно той самой теории о дене-енисейской языковой семье. И знаете, кажется, это тоже показалось интересным! Поотвечал на вопросы - несколько было на удивление зрелых, например, когда и почему вы решили стать писателем... мне пришлось честно ответить - призвание не спрашивает, хочешь ты или нет. Оно просто приходит за тобой. Уж не знаю, поверили ли дети, но это правда. А что значит быть писателем - о, тут я смог ответить очень быстро. Быть писателем - это значит делиться со всеми историями о том, что любишь. Рассказывать о том, что тебе важно и дорого - так, чтобы все поняли, отчего в этих вещах такая великая ценность. Насколько мне это удается - покажет время, и, конечно, читательский интерес. Но сегодня, мне кажется, случилось нечто очень важное) О чем мы все еще не раз вспомним. А в финале встречи я зачитал отрывок с той самой сказкой, что в ночном у костра рассказывал старый ковбой Билл - сказкой о охотнике, превратившемся в сову-сиккули, подземную сову, создающую колдовской вихрь. Впереди похожая встреча в центральной библиотеке - надеюсь, все тоже будет не менее интересно, для всех сторон. Ну и немного наших собственных фото, да. Многие из них - из серии "нарочно не придумаешь". Листайте по стрелочке вправо: P.S.: как хорошо, что я в последний момент взял свой фотоаппарат! Фотоаппарат - друг блоговода, писателя и вообще любого человека культуры.

Что же, окружающий мир поставляет пищу для размышлений в немалом объеме, посему сегодня хочется поговорить о таком явлении, как ярко выраженная субкультурность в литпроцессе. Имея определенное профильное образование, позволяющее на уровне повыше дилетантского рассуждать о культуре, контркультуре и субкультурах, я вывел для себя ряд соображений о целях и задачах литературы как таковой, и о том, почему субкультурность в данном случае буквально «обрезает крылья» литературе. Позвольте поделиться ими свами, господа. Что такое суб- и контр- культура? Начнем с того, что это не синонимы. Сами термины «культура», «субкультура» и «контркультура» представляют собой этакую понятийную матрешку – каждое последующее понятие является частью предыдущего. Субкультура – это внутренний «культурный код» некой более или менее замкнутой общности, будь она этнической, профессиональной или объединяющей людей по их увлечениям. В этой среде имеется свой набор ценностей и внешних проявлений, таких, как, например, одежда и сленг. Контр-культура - это частное проявление субкультуры, выделено на основании ценностей, противопоставляющих группу носителей всему остальному обществу. АУЕ (более известные ранее как вульгарные гопники) – контркультура. Эмо и готы, канувшие уже большей частью в запасники истории – НЕ контркультура. Следовательно, в нашем случае о «контр»-проявлениях речи у нас не пойдет, мы будем говорить только о субкультурной составляющей. Субкультура, по мнению социологов, может образовываться на почве почти чего угодно, что способно объединить людей в какую бы то ни было общность, в том числе на почве профессиональной среды, как я упоминал выше. Некоторые даже выделяют субкультурность по образу жизни (называя это словом мильё), что уж и говорить! Больше того, это даже в какой-то мере неизбежно – когда у тебя есть определенная направленность деятельности и интересов, и вокруг тебя есть люди с такими же направленностью и интересами, у вас возникнет некий общий «культурный код», который не будет с ходу понятен людям не вовлеченным в этот поток. Литература и литпроцесс как таковые дают обширнейшую почву для расцвета субкультурности, получается? Получается, да. Есть специфичная направленность? Есть. Есть круг своеобразных интересов, ценностей, идеалов? Да, разумеется. Замкнутая среда общения – тоже плюс-минус наличествует, особенно если принять в рассмотрение всяческие кружки, «школы мастерства» и ЛитО. Особенно все это буйным цветом цветет на интернет-площадках вроде всевозможных порталов с приставками «лит-», «бук-» и «автор-», где не просто люди читают книжки, а еще и активно выкладывают написанное ими. Хорошо это или плохо? До определенного момента, прямо скажем, никак – ни хорошо, ни плохо. Однако переувлекаться этим всем, на взгляд вашего медведя с балалайкой и томиком Хайдеггера ака Эйрика Годвирдсона, сугубо не стоит. И вот почему. Потому что «средовость», «причастность к внутреннему кругу» и «профессиональное своеобразие» хороши и полезны, или как минимум безвредны именно что до определенного момента. Почему? Потому что любая замкнутая система не может существовать вечно и автономно – это мы знаем из физики; и поэтому невозможно создать вечный двигатель, и невозможно замкнуть саму на себя и литературу, и ни одну из гуманитарных дисциплин вообще. И если мы говорим именно о литературе как о серьезном занятии, а не как чем-то, что занимает место между кружком по вязанию кружевных салфеток и посадкой цветочков в палисаднике – то этого нужно всячески избегать. Замыкания на самой себе, я имею в виду, избегать. И именно когда речь идет о литературе профессиональной, а не «хоббийной» (с трудом подавил желание написать «хоббичьей», но это было бы уже излишнее словесное фиглярство, так что воздержимся, правда). Все те же порталы в интернете предоставляют отличную иллюстрацию процесса замыкания и осубкультуривания литпроцесса выше всяких разумных пределов. В какой-то момент внешние проявления этакой «писательской субкультурности» начинают подменять собой суть собственно занятия литературой. И вот тут-то стоит схватиться за голову – то занятие, которое должно быть частью общего культурного потока (в идеале!) превращается или в хилый отдельный ручеек, или же в тухленькую заводь с лягушатами (теми самыми, из ушата, ага). Рождается не просто языковое своеобразие среды – сленг обитателей порталов становится вообще едва ли понятен людям «со стороны». Великолепный языковой кадавр, обнаруженный мною относительно недавно – «рецка». Это, господа, уменьшительное от «реца». Что такое «реца»? Рецензия, не поверите. Вот так вот. Рецензия. Уменьшительное на уменьшительное, каково? И вот эта «рецка» прекрасно иллюстрирует названную тенденцию чрезмерного осубкультуривания таких, казалось бы, общедоступных вещей, как читательство, например, и чуть более обособленного, но ни в коем случае не до́лжного отрываться от общечеловеческого культурного контекста писательства. Этот «птичий язык» - один из мощнейщих маркеров, если на чистоту. Когда вас перестают понимать за пределами среды – все, среда стала замкнутой. Один шаг до «заболачивания местности» Над чем я сейчас так сокрушаюсь, собственно, если всегда были и будут объединенные по интересам общности, а субкультура – понятие настолько общее и естественное, как я пояснял выше? Да над подменой понятий, если уж коротко. Форма подменяет содержание. Макабрическая «рецка» – подменяет вдумчивое чтение и желание поделиться мыслями о прочитанном. Тусовка – участие в литпроцессе и собственно писательство. Об этом сатрически-ярко рассказывал Булгаков, выводя в тексте романа «Мастер и Маргарита» всем известный МАССОЛИТ. Об этом говорит и Соболев в «Грифонах». (А. Соболев, «Грифоны охраняют лиру») Намекает неоднократно и молодой писатель Словцов, (надеемся!) шортлистер нынешнего «Лицея» (да, написав эту фразу без взятого в скобочки выше «надеемся», я обнаружил, что шорт-листа еще не было, но искренне желаю побед упомянутому писателю, на мой вкус, есть все шансы на это) Об этом говорю и я, Эйрик Годвирдсон – со вздохом пролистывая страницы портала «Автор.Тудей». Рецки, понимаете ли. И рецки на рецки, простите боги за такое извращение. Отдельный жанр перевода печатных знаков вникуда, отдельный язык… отдельное от сути все. Кризис гуманизма, ага. Но хорошая новость состоит в том – если у вас на месте голова и критическое мышление, то собственно вам «осубкультуривание» и потеря сути не грозит. Не увлекайтесь мишурой, держите разум в ясности и не замыкайтесь на самом процессе – иногда думайте и о результате. Самосовершенствуйтесь и идите вперед! Так победим)

Признайтесь честно - вы не видите ничего странного во фразе "Произведение в жанре фэнтези"? Или, скажем, в "жанре стимпанк", "жанре космоопера", или, простите боги, "в жанре дарк" (не путаем с Жанной Д'Арк, она тут ни при чем!)? Не видите же...? А по хорошему-то надо. Потому что это не фраза, а мой личный. как литератора и художника слова, кошмар. Фэнтези, дорогие мои читатели, не жанр. Во всяком случае, в самом строгом понимании этого слова. Равно как не жанр, соответственно, и стимпанк, дарк, космоопера или постапокалипсис. Что же это? И почему так? И как быть? И почему все так говорят? Знаете, на последний вопрос, кроме как "некоторые люди не очень-то задумываются, почему, что и как они говорят", у меня ответа нет. Но на все остальные я попробую дать подробный ответ с разъяснениями прямо сейчас. Да, ради этого крика души ваш автор, Эйрик Годвирдсон (это мы) бессовестно прервал цикл статей о некартонном герое. равно как и посты с новостями тоже подвинул. Но - хотите верьте, а хотите нет - сил никаких нету уже, видеть раз за разом эту штуковину про "жанр фэнтези" Что такое жанр, господа? Давайте попробуем разобраться самыми простыми и доступными всем способами. Используя, например, открытую энциклопедию Вики, памятуя о том, что навикипеденный человек. как правило, знает больше просто нагугленного))) Это, конечно, я сейчас ерничаю, однако правда, не будем лезть в дебри. возьмем самое простое - выдержку из всем доступного источника. Жанр, как говорит нам всемогущая, но не всеведущая (увы, увы) Википедия, это: исторически сложившаяся группа произведений, объединенных общими признаками содержания и формы. Вроде бы пока что нет противоречий с тем утверждением, что фэнтези и стимпанк - это жанры, а? Содержание, форма? А? А вот тут-то и лежит уже на самом видном месте подвох. Единства содержания-то в фэнтези и не завозили. Как и в стимпанк, кстати, тоже. Да и с формой, знаете ли, проблемы. Как так вышло? А что же, давайте разбираться! Там же, в той же статье, нас предостерегают от того, чтоб мы не путали жанр с видом литературы - читаем, буквально, следующее: "виды литературы могут выделяться как по содержанию текстов, так и по их предназначению, и полностью соблюсти принцип единства основания при классификации литературы затруднительно". Хм, интересно, не так ли? Затруднительно, значит! Едем дальше - все та же Википедия снабдит нас вот каким посылом: "в литературе жанр получает характеристику своей сущности из собственных литературных норм, кодифицируемых риторикой" Снова получается, что фэнтези и ижее с ним - все-таки жанр? Как бы не так. Знаете, почему? Потому что исходя только из этого практически все, что угодно можно будет назвать жанром, любую характеристику текста. Риторика - понятие максимально общее. Кодифицировать только по ней - занятие неблагодарное и практически бесконечное. И, как все бесконечное, может быть понято миллионом разных противоречивых способов, а нам этого как раз и не надо. Мы же хотим порядок навести и разобраться, да? Посему лично я же предлагаю не множить сущности без нужды и обратиться к основному понятию жанра, который включал в себя в первую очередь форму, а следом и такие повествовательные характеристики, как основное сюжетное наполнение, объем внутритекстового времени и основная идея. Жанром, с такой позиции, может быть комедия, драма, детектив, роман взросления, трагедия, эпос или миф, но не фэнтези, стимпанк или нуар. Потому что фэнтези. стимпанк, киберпанк и прочее подобное - хоть вам и будут везде говорить, что это жанры - это, если максимально точно определять сущность явления, ничто иное, как эстетические концепции. Стили, так скажем. Не жанры - стили. потому что у фэнтези (ладно, давайте разбирать на его примере) нет устоявшегося типа формы. Фэнтези-произведением может быть роман, новелла, пьеса или даже ода. Фэнтези не имеет четких рамок сюжетного наполнения - вам с приставкой "фэнтези" предложат и путь героя, и зарисовку о быте, и производственный роман, и любовные истории, и комедийные, и детективные расследования, и фарс, и откровенную пародию. Нет и центральной идеи - в каждом произведении она будет своя, в отличие, скажем, от мифа или эпоса, где центральная идея это или передача представлений об устройстве мире в красивой форме или рассказ о героизме и исторических свершениях. Фэнтези, как прием, при чем прием стилистический, эстетический и декоративный, может прекрасно существовать в любом жанре. Как и всевозможные стим-кибер-тесла-панки, космооперы и дарки с нуарами. Еще раз: в виде фэнтези и любого сорта панка мы можем рассказать историю любого жанра - роман или детектив, трагедию или комедию, драму или эпическую сагу. Жанровость имеет четкие границы и определенные приемы в исполнении. Мы их видим в детективе - если нет преступления и расследования, нет тайны и нет свершившего проступок злоумышленника, то это не детектив. Видим жанровые рамки в романе - если даже текст огромного объема, но в нем рассказаны события пары дней, никто не назовет это романом - повестью да, но не романом! Может ли быть жанром смутная, расплывчатая концепция, которую мы и встречаем как определение фэнтези: "К фэнтези относятся книги, действие которых разворачивается в иных мирах, по уровню развития частенько застрявших в земном средневековье, или в нашем мире, в котором присутствуют фантастические элементы: магия, божественные или сверхъестественные силы"? Сомнительно. Крайне, кране сомнительно. То есть может, затерявшиеся в средневековье... а может, и не затерявшиеся. А может, и не в средневековье, а в далекой-далекой галактике... а может... "а может быть, ворона, а может быть, корова, но тоже хорошо", ага. Нет, дорогие мои, так не пойдет. Жанр имеет границы, а вот приемы и стилистические особенности имеют лишь направление и общий, скажем так, эстетический посыл. И на основе этого делаем какой вывод? Что все то, что подают нам как "жанр" - на деле произведения разных жанров, объединенные тем самым эстетическим посылом. Не путайте, господа. Читайте хорошие книги, разных жанров и стилей, но не путайте) А жанры... жанры - вот они. Освященная временем классификация. Традиционная и понятная. Такие дела.

Поворот, господа, свершился. Отступила холодная и темная пора, теперь впереди только лето - длинное, как еще одна жизнь, и полное трудов, свершений и дорог. Мы в него вступаем с очень серьезными творческими планами, надо сказать. Один из - все-таки попробовать сделать собственную колоду карт, максимально декоративную и эстетически сложную На арте по поводу праздника и оных планов - Старший Аркан OldWest-Таро "Влюбленные", как раз начат был в канун Бельтайна, закончен сегодня. Поздравляем, и желаем вам самого светлого, ясного, жаркого лета - лета дорог, лета творения, лета Силы! С Поворотом, дорогие наши читатели!

Это как "Гарри Поттер и Кубок Огня", да)) Хотя точнее - как менее известный, но тоже литературный аналог - "Вигриния Министрова и намеки", есть такой юмористический рассказик в "Кофейной" книге - сборнике проекта "ФРАМ" от ныне покойного издательства "Амфора" Если коротко - это история о том, как мы вычитывали корректуру. Знаете, это реально так и есть: автор и запятые. А также корректор и запятые. И это драматичный любовный треугольник, ничуть не хуже, чем на классической карте таро "Влюбленные" - еще до-уэйтовской обработки, где один парень и две девушки. И нет, мы сейчас вовсе не насмехаемся - все в самом деле сложно. Самое главное - нужно быть ОЧЕНЬ внимательным. Корректор присылает файл с выделенными заменами (и с примечаниями по тексту, да). Большая часть работы корректора состоит в том, чтоб вычистить огрехи авторской верстки и неверной пунктуации, конечно же - расставить по правильным местам тире и дефисы, пробелы и точки. И запятые - куда без них. Но запятые дамы капризные и норовистые. И с ними выходит чаще всего очень долгий, сложный, полный изысканных пируэтов танец. Запятые то любят, то не любят последовательно автора, редактора, корректора, редактора снова, снова автора, опять уходят к корректору... Изменяют, крутят хвостом - только держись! И я сейчас, вы не поверите, вовсе не о каких-то "авторских изысках" вроде толстовского одиннадцатиточия в конце книги, нет - я о вполне нормативных простых правилах русского языка. Самого что ни на есть литературно-общепризнанного. Знаете, почему так? Потому, что пуще самих запятых, капризны и норовисты бывают правила русского языка. И вот уже их знать жизненно необходимо всем участникам процесса. Да, и автору. Особенно автору. Нет, вы - авторы - не можете себе позволить махнуть рукой и сказать - "ай, редактор с корректором поправят". Нет. Это путь неправильный, сугубо пораженческий. Они-то поправят. И при расширенной редактуре "сделают грамотно", это не вопрос. Только вот ни корректор, ни редактор - они не телепаты. Они не знают, что именно за мысль - и с какими акцентами - ты, автор, хотел донести. Они могут только предполагать, разумеется. А еще эти люди могут не понять, ты опечатался, или намеренно исказил слово, например. Да, спросить у тебя, автора, они все это тоже могут, разумеется. Уточнить и предложить варианты. а вот какой выберет автор - это уже воля автора. Ну и да, тогда бесконечный обмен письмами с уточнениями - этакий эпистолярный роман - в похожих случаях обеспечен, это неизбежно. И знаете... это долго. Правда долго. Поэтому автор ОБЯЗАН знать язык, на котором пишет, значительно лучше, чем на "троечку". Вот чтобы быть в состоянии сохранить и мысль, и форму, и интонационные акценты - и объяснить, почему они именно такие именно в этой части текста. Нет, ни один автокорректор в браузере/текстовом редакторе файлов/программе верстки текстов не заменит живой работы носителя языка. Нет, ни один корректор или редактор - какой бы грамотный специалист он не был - не заменит автору собственного понимания, КАК и ЧТО он хочет и должен сказать. Ни-ког-да. Это всегда так - серьезно, насколько бы ни был прекрасен корректор и редактор - но голову автора с его авторской мыслью они не могут заменить. А запятые - что запятые. С ними все предельно понятно в теории - они задают ритмику и интонации, а также, как и остальные знаки препинания, облегчают чтение и понимание прочитанного. Должны облегчать, во всяком случае. Сложно с запятыми становится не в теории, но в прикладной практике. Поэтому нужно быть предельно внимательным, если ты автор, и тебе прислали корректорские правки на обсуждение. Не стесняйтесь читать медленно и вдумчиво. Не стесняйтесь внимательно смотреть на все изменения, сличая со своим исходным файлом. Не стесняйтесь писать заметки в отдельный документ по спорным моментам - вообще, по-моему, это максимально облегчит совместную работу, я говорю именно о создании файла с примечаниями к вычитке. И тогда с запятыми, а также точками, тире и пробелами у вас будет гармония и взаимопонимание. И тогда совместно с редактором/корректором вы сделаете текст максимально качественным. Не стоит сваливать работу - и ответственность - за качество текста только на работников издательства, вот я о чем. Потому что это ваш текст. И еще раз повторю - ни в коем случае не машите рукой на собственные пробелы в знаниях, если это касается правил языка. Посвятите этому часть своего времени - ведь набор необходимого для работы над текстом багажа знаний это тоже задача писателя. Задача, право и обязанность одновременно Наша работа с корректорской разметкой была весьма увлекательной, надо сказать. и совершенно нескучной точно - и потребовала внимательности двух пар глаз по нашу сторону экрана на все сто процентов, это я могу сказать точно. Мы пришли к полному взаимопониманию по спорным вопросам грамматики и пунктуации с издательством весьма успешно, что не может не радовать Но нет зверя коварнее, чем запятые, воистину! Напоследок - немного дурацкого юмора)) Экспромт, так сказать. Корректура, вычитка вновь корректура о, пунктуации коварны коллизии! С вами сегодня:

Сегодня выкладываем новость, которую должны были,если честно, показать вам еще в четверг, но честно скажем - попросту забыли это сделать в потоке суеты. Однако исправляемся! И ВОТ ЭТА НОВОСТЬ. Макет обложки от издательства "Перископ" Сказать честно - мы в полном восторге. Во-первых, акварельная работа смотрится на обложке просто чудесно, видна и текстура бумаги, и переходы цветов, все акварельные эффекты полностью сохранились, как надо. Это прямо-таки чудесно. Огромное спасибо дизайнеру Перископ за бережное отношение к авторскому замыслу и исходной работе для обложки! А то, знаете, много мы всякого видели с обложками: при исходной хорошей работе художника получается либо "мыло", либо излишний, скажем так, креатив постобработки Во-вторых, нам очень понравился шрифт, использованный для оформления названия - похожий на старомодный шрифт то ли печатной машинки, то ли маленького полиграфического станка прямиком из девятнадцатого века. А это отлично работает на атмосферу, воссоздаваемую нами уже под обложкой. Так что то, как именно написано название, немаловажно. Здесь - смотришь, и сразу волна ассоциаций. Газеты, афиши, книги малого тиража; перед глазами тут же мелькают театральные вывески, немое кино, а может, даже и объявление о розыске опасного бандита. Вот что-то такое этим шрифтом могли набирать, точно! В-третьих, подборка задника - цвет, тон, фактура - тоже, что называется, "в десяточку": прекрасное сочетание с цветом акварельных теней, прекрасный "джинсовый" оттенок. Что же, обложка воистину лицо книги. И у нашей книги будет, мы теперь точно знаем, прекрасное лицо. С тем самым эффекта вала ассоциаций, стоит только взглянуть на книгу - лично нам этот вариант обложки напомнил о Тех Самых Книгах Из Детства, ориентируясь на которые, мы и писали "Приключения". Наши друзья, поглядев на будущую обложку, вспоминали книги Кервуда. Мы сами, едва увидев макет, первым делом подумали о детской серии книг Хичкока. В общем, это была очень радостная новость уже почти минувшей недели - готовая обложка. А что это значит? Что следом идет макет самой книги. Ожидаем! И работа продолжится. Как и наши новости о процессе, разумеется!

Добрый вечер/день/а может даже утро, господа! Возможно, вы ожидали продолжение поста про "этнографическое фэнтези", однако жизнь вносит коррективы - сейчас на повестке активной работы у Эйрика Годвирдсона параллельно два текста довольно крупной формы (один из которых является прямым продолжением того, что готовится к выходу в бумаге) и собственно издательские вопросы. Все это требует времени и сил душевных, при том достаточно большое количество. Равно как и написание статей по ремеслу и искусству в литературе - публицистика нам важна не меньше, чем тексты художественные, и работать над нею абы как, по остаточному принципу, вовсе не хочется. Поэтому пока что мы приостановим написание цикла имени Некартонного Героя - и уделим внимание просто текущим новостям. Мы тут немного подумали - и решили, что вся эта околоиздательская кухня, что обычно остается за кадром, тоже может быть довольно интересна людям, не имеющим опыта в сфере общения с издателем, поэтому новости по процессу издания нашей книги "Приключения на ранчо Рэд-Крик" будем освещать по мере поступления интересных новостей Что же, господа, докладываем: один из важных этапов подготовки книги в печать - работа с корректорскими и редакторскими правками - пройден. Это было интересно и познавательно, и потребовало очень много внимания - может, позже мы расскажем подробно о тонкостях корректуры со стороны автора, если вам будет интересно, разумеется. Что будет дальше? Дальше мы ждем макет. Макет - это полностью сверстанная и размеченная под печать электронная версия книги, с обложкой и всеми иллюстрациями, с различными отбивками, виньетками и всем таким - всем, что потом ляжет на настоящие бумажные страницы. Его необходимо тоже будет просмотреть, вычитать авторским глазом и отследить, чтобы все было как положено. Макет - это, по сути, первое знакомство с будущей книгой - не текстом (который автор может местами наизусть цитировать после множества авторедактур, вычиток и правок), а именно образом книги. Когда будет готов макет, можно будет объявлять финишную прямую - поэтому ждем с очень рабочим настроением: сроки авторской вычитки и утверждения автором же макета регулируются в договоре, и у нас, например, это две недели. Звучит все очень и очень по-деловому, не так ли? Да, разумеется. Но это тоже очень и очень творческая работа - правда, требующая максимальной внимательности и сосредоточения, Так что ждем в течении этого месяца макет - а там погрузимся в работу над ним. Нужно понимать, что работа с издателем - это всегда сотрудничество, а значит, первое и самое нужное умение здесь - это умение доносить информацию до работающего с тобой параллельно человека. Наиважнейшее умение, я бы сказал! Вот, в общем, новости у нас таковы. Но пост на этом не весь! Да, еще в заголовок мы вынесли еще какой-то "+совет" - так вот, он отчасти будет связан с предыдущим абзацем. Косвенно, но все-таки. И звучит он так- если вы действительно пишете, и хотите продолжать это делать, и делать успешно, плодотворно и с определенными перспективами развития этого пути для себя, то наш совет таков: постарайтесь избавиться от излишней экзальтации в работе. Поверьте, не стоит ни в процессе написания, ни тем более в процессе последующей работы над текстом, будь то первая черновая авторедактура или же вдумчивая и внимательная вычитка почти готового макета, бегать по потолку, разговаривать с отражением в зеркале, приставать к стенам и батареям отопления с длинными прочувствованными монологами. Просто - не стоит. Знаете, почему? Потому, что на это уходят силы и время. На беготню, разговоры с неодушевленными предметами и безудержное эмоционирование (по поводу и без) этих сил и времени уходит ОЧЕНЬ много. Вы удивитесь, насколько много. А это важные, полезные и ценные ресурсы, которых всегда остро не хватает любому творческому человеку - особенно, если у него еще есть параллельно какая-то другая, неписательская жизнь. У нас - Эйрика Годвирдсона - есть. И так называемая "нормальная работа" (которая нужна, разумеется, чтобы жить, а не жить, чтобы работать), есть друзья, семья. Есть и несколько хобби - не "еще несколько", а просто несколько хобби. Потому как писательство для нас хобби не является - это дело. Нет, не так - ДЕЛО. Как и работа, да. Не менее важное. А чего у нас нет - так это времени на экзальтированные забеги, которые являются, по сути, формой творческой прокрастинации. Как бороться с прокрастинацией и мучительным состоянием "не хочу или не могу писать" - мы рассказывали здесь, по своему опыту, конечно, но что помогло нам, может помочь и вам! Это, разумеется, путь не единственный - однако почти никогда, на нашей памяти и нашем опыте, те самые экзальтированные забеги не помогали. Они могут почти не мешать, или даже приносить удовольствие - однако факт остается фактом: время и силы они поглощают, как черная дыра - свет и вообще любую энергию. Но это такая "вещь в себе" - и с писательством как с именно делом общего она имеет крайне, крайне мало. Такие дела, господа. Напоследок - вот вам рисунок со старателем, ищущим золото. Это один из рисунков, что будет сопровождать историческую справку в будущей книге. Упорная работа, как бы говорит нам этот старатель, и есть залог успеха. Что же, нет причин не верить этому утверждению!

Знаете, я в самом деле живу едва ли не среди леса. Ну а что такого, бывает, скажете вы... но, кажется, люди что-то подозревают! Заблудился тут не так давно в снегах один журналист... чего хотел - неясно, говорит, гонзо-фотографией увлекается, опять же, достойное хобби... только вот он блокнот свой потерял, а там, господа, черновичок-с нашелся. Статейки. Не фотограф ко мне завернул, ох не фотограф! Секретная статья, которую писал гость, приводится ниже. Оказия-с, господа! "Да кто такой этот ваш Э.Г.? вот что мне удалось сыскать: далее краткая биография писателя Э. Г., составленная мною, <имя неразборчиво> Ск<неразборчиво> Писатель Эйрик Годвирдсон самозародился в сентябре 2013 года среди таежных болот на территории покинутой населением деревни Сургундат. Пишет с момента самозарождения, в основном - в собственном уникальном жанре "кровькишкираспидорасило, но жизнь всё равно прекрасна". На публике появляется в виде двух разных человек, однако в истинном облике представляет собой медведя с балалайкой и томиком Хайдеггера. Проживает среди тайги, на болоте, в зоне затрудненной транспортной доступности, координаты [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]. " Мне кажется, или данные действительно должны быть УДАЛЕНЫ? А спонсор этого поста - 1 апреля, господа!

Отличные новости по книге для детей и юношества - "Приключения на ранчо Рэд-Крик"; той, о которой мы уже говорили здесь, и еще вот здесь рассказывали предысторию написания. Напоминаем - это книга о приключениях ребят-подростков на Диком Западе, в тех же местах и той же альтернативно-исторической точке, что и события романа-сборника "Нью-Мексико, год 1887"... только на добрую дюжину лет раньше. А теперь самые главные новости - эта книга появится в бумаге, и она будет издана в издательстве "Перископ-Волга" в ближайшее время, в твердой глянцевой обложке, на белой бумаге, с шитым блоком. Вторая главная новость - в ней будут все наши иллюстрации, включая иллюстрированный исторический мини-справочник в конце книги. Книга будет доступна в сети "Читай-город" и на портале ОЗОН. А еще у этой книги, помимо прочего, в дизайне обложки будет также использована наша работа, которая изначально для этой цели и была создана. На каком этапе работа? Автор ожидает от издательства макет на вычитку - это процесс небыстрый, но самое главное, что работа идет! Когда ждать готовое издание? В течении весны-начала лета, подробнее будем сообщать новости по мере их поступления. Будет ли электронная версия? Да, будет. Но уже после выхода бумажной - это условие договора с издательством. Прекрасные новости, не так ли? Мы много и упорно работали - и наконец, можем сказать сами себе и вам, друзья: да, книга будет издана. И уже совсем скоро. А мы тем временем потихоньку работаем над продолжением этой истории, Следующая книга носит рабочее название "Осенняя ярмарка в Рэд-Крик" А пока что авторская аннотация и часть художественных работ к готовящейся к выходу книге - вашему вниманию, господа. "Джейку двенадцать, и его ждет самое скучное лето в жизни: приятелям не до него, еще и отец велел ехать на ранчо к другу семьи, даже не пояснив, зачем. Джейк думал, что скучнее места не придумать - но не тут-то было! На ранчо Джейк знакомится с пареньком по имени Дэф, и с этого дня «худшее лето» превращается в самое необычайное приключение. Ведь вокруг творится что-то неладное и загадочное: из силков на поле постоянно пропадают кролики, из отцовских бумаг – ценные документы, чудовища из индейских сказок могут оказаться никакой не выдумкой, а давний знакомый – предателем и вором. И все это сплетено в тесный клубок – поди распутай! Решать эту задачку и предстоит ребятам – и их верному псу Корки." Авторская цветная иллюстрация для будущего дизайна обложки